Сеньор Мадариага идет дальше и отрицает право португальцев на автономию и собственное государство. Потому что «португалец – это испанец, спина которого в Кастилии, а глаза устремлены в Атлантику»[7]. Почему же тогда Испания не присоединила Португалию? На это сеньор Мадариага дает странный ответ: «Кастилия не может одновременно быть в браке с Востоком и с Западом»; вероятно, Изабелле, «которая, в конце концов, была женщиной… больше приглянулся не Альфонс, а Фердинанд{15}, потому что ведь и такие вещи делают историю»[8].
Сеньор Мадариага разумно выбрал для цитирования видного испанского автора, Анхеля Ганивета, утверждающего, что союз Испании и Португалии должен быть результатом «их собственного свободного выбора»[9]. Но беда в том, что португальцев не привлекает перспектива кастильского или испанского владычества.
Еще удивительней представления сеньора Мадариаги о колониальной и международной политике Испании. Говоря об американских колониях, он замечает, что испанская монархия создала их в духе «верности руководящему принципу – братства всех людей»[10]. Однако Боливару, Сан Мартину и Морелосу{16} эта разновидность братства была совсем не по душе. Затем сеньор Мадариага пытается оправдать испанские притязания на Марокко ссылкой на «положение Испании, представляющееся бесспорно предопределенным историческими и географическими обстоятельствами»[11]. Непредубежденный читатель вряд ли обнаружит разницу между таким «предопределением» и мистическими силами, которыми гг. Гитлер, Муссолини и Сталин оправдывают захват малых государств. Если историческое «предопределение» оправдывает испанские притязания на Марокко, разве оно же не является достаточным основанием для притязаний русских на Прибалтику и Кавказ, немцев – на Богемию и Голландию, итальянцев – на господство в Средиземноморье?
Невозможно вычеркнуть прошлое из памяти. Но в задачу историков не входит разжигание новых конфликтов посредством воскрешения давно забытой ненависти и поиск в архивах предлогов для новых конфликтов. Мы не обязаны мстить за преступления, совершенные столетия назад королями и завоевателями; мы должны созидать новый и более совершенный мировой порядок. Никакого отношения к проблемам нашего времени не имеет вопрос, кто первым совершил агрессию и посеял семена древней вражды между поляками и русскими или чьи зверства омерзительнее – современных нацистов или наемников пфальцграфа Людвига IV{17}. Наш долг раз и навсегда исключить возможность повторения подобных эксцессов. Лишь эта цель может сделать эту войну благороднейшим из деяний человечества. Безжалостное уничтожение нацизма – это первый шаг к свободе и миру.
Ни судьба, ни история, ни география, ни антропология не должны помешать нам в выборе тех методов организации общества, которые способны обеспечить прочный мир, международное сотрудничество и экономическое процветание.