Однако даже эта мрачная перспектива может оказаться чрезмерно оптимистичной. Не видно признаков того, что народы Запада готовы отказаться от политики этатизма. Но в таком случае они не смогут отказаться от взаимной экономической войны, от экономического национализма и не смогут установить мирные отношения между своими странами. Тогда мы вновь окажемся в ситуации, с которой мир однажды уже не справился в период между двумя мировыми войнами. Результатом станет третья война, еще более ужасная и разрушительная, чем предшествовавшие. Последняя часть книги посвящена обсуждению условий, которые могут обеспечить западным демократиям хотя бы относительную политическую и экономическую безопасность. Там я также пытаюсь выяснить, можно ли разработать некий план, который бы обеспечил прочный мир в нашу эпоху всемогущества государства.
IV
Главным препятствием для беспристрастного изучения современных социальных, политических и экономических проблем, а также для всех попыток выдвинуть более приемлемую политику, чем та, которая привела к нынешнему кризису цивилизации, является упертый, бескомпромиссный догматизм нашего времени. Народы охвачены новой разновидностью идолопоклонства – культом государства. Люди требуют наказаний и принуждения, грозят бедами и насилием каждому, кто не преклоняет колени перед новомодными идолами!
Это совершенно бесспорно в отношении сегодняшних России и Германии. Можно назвать русских и немцев варварами и заявить, что такого не может случиться с цивилизованными народами Запада, но это не изменит положение вещей. На Западе осталась лишь горстка сторонников терпимости. И левые, и правые партии повсеместно относятся к свободе мысли с чрезвычайной подозрительностью. Весьма характерно, что в эти годы отчаянной борьбы против нацистской агрессии известный своими просоветскими настроениями британский автор имеет дерзость доказывать полезность инквизиции. «Инквизиция, – пишет Дж. Кроутер, – полезна для науки, когда защищает интересы поднимающегося класса»[3]. Ибо «опасность или достоинство инквизиции зависят от того, используется ли она от имени реакционного или прогрессивного правящего класса»[4]. Но кто «прогрессивен», а кто «реакционен»? Относительно этого вопроса между Гарольдом Ласки и Альфредом Розенбергом есть примечательная разница.
Конечно, за пределами России и Германии инакомыслящие пока что не рискуют быть осужденными на расстрел или медленную смерть в концентрационном лагере[5]. Но мало кто обращает серьезное внимание на их идеи. Если человек пытается оспорить доктрину этатизма или национализма, вряд ли кто-либо возьмется за тщательное изучение его аргументов. Еретиков высмеивают, оскорбляют, игнорируют. Критика взглядов влиятельных групп или сомнение в благотворности государственного всевластия стали восприниматься как нахальство или дурной тон. Набор догм, усвоенных общественным мнением, все в большей степени оказывается вне критики. Во имя свободы и прогресса сами прогресс и свобода постепенно оказываются вне закона.
Защита доктрины с помощью полиции, угроз и насилия – свидетельство ее внутренней слабости. Даже не имей мы иных методов оценки нацистских доктрин, достаточной уликой послужил бы один-единственный факт, что они нуждаются в покровительстве гестапо. Идеи, способные выдержать испытание логикой и разумом, могут обойтись без преследования скептиков.
Нельзя взваливать всю ответственность за эту войну на нацизм. Неспособность других народов вовремя остановить нацизм и воспрепятствовать новой немецкой агрессии способствовали этой катастрофе в той же мере, что и внутренняя эволюция Германии. Притязания нацистов ни для кого не были секретом. Сами нацисты афишировали их в бесчисленных книгах и брошюрах, в каждом номере многочисленных газет и журналов. Никто не может обвинить нацистов в том, что они тайно готовились к осуществлению своих планов. Имеющий уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть, не мог не знать об их намерениях.
Ответственность за нынешнее состояние дел в мире лежит на доктринах и партиях, определявших развитие политики в последние десятилетия. Обвинение в адрес нацистов не снимает ответственности с виновных. Да, нацисты и их союзники – отъявленные злодеи. Но ведь главной целью политиков и должна быть защита народа от враждебных замыслов злодеев. Не будь дурных людей, не было бы и нужды в правительстве. Если те, кто несет ответственность за работу правительства, не сумели предотвратить беды, это означает, что они не справились со своей задачей.
5
Фашизм также представляет собой крайне жестокую тоталитарную систему. Но пока еще сохраняются небольшие различия между фашизмом, с одной стороны, и нацизмом и большевизмом – с другой. Философ и историк Бенедетто Кроче живет в Неаполе под пристальным надзором полиции, но ему разрешается писать, и он опубликовал несколько книг, исполненных духа демократии и любви к свободе. Профессор Антонио Грациадеи, коммунист и бывший член итальянского парламента, упорно хранит верность своим коммунистическим идеям. При этом он живет в Италии, пишет и публикует (в самых известных издательствах Италии) ортодоксальные марксистские работы. Есть и другие примеры такого рода. Эти исключительные факты не изменяют характерных черт фашизма, но историк не имеет права их игнорировать.