– А что девицы?
Девиц у Аллы работало несколько штук, и, сколько помню, Алла всегда была ими недовольна. Алла сделала несколько глотков и поморщилась.
– Невкусный кофе? – обеспокоилась я.
– Да нет, кофе нормальный, – ответила Алла. – Девицы… Просто слов нет! Амбиций – воз и маленькая тележка, а работать никто не переломится.
– У нас такие же. – Я откинулась на спинку кресла. – Вон в операционном пол-отдела таких.
– Правда? – Ее брови взметнулись вверх. – Значит, это тенденция. Мы ведь не были такими, да?
Я кивнула. Не были. Черт его знает почему, но мы как-то старались, переживали за работу, домой тащили несделанное. А нынешние – верно она говорит – не переломятся. Особенно когда речь идет о какой-нибудь трудоемкой и муторной работе.
– Не заставить сидеть в офисе и отвечать на звонки, – тем временем продолжала сокрушаться Алла. – Свободными художниками желают быть, мать их! Причем все. Ну не бред? А кто заказы принимать будет и там всякие бумажки сортировать?
– Н-да, – поддакнула я, допивая кофе.
– Хочу тетку, – вдруг заявила Алла. – Простую тетку без лишних претензий. Чтоб сидела смирно в уголке и пахала на совесть. Нет у тебя такой на примете?
– Алла, – медленно проговорила я, – не поверишь – у меня есть такая тетка.
– Ну? – Алла впилась в меня взглядом.
– Только она ничего не умеет, – призналась я.
– Как, совсем? – не поверила Алла.
– Да, она не работала последние лет семнадцать – сидела дома, ублажала мужика и детей.
– А сейчас чего вдруг надумала идти работать?
– Бросила их всех и приехала сюда, ко мне.
– Так она еще и не москвичка? – нахмурилась Алла.
– А у тебя что, идиосинкразия на немосквичей? – усмехнулась я. – Давно ли сама здесь?
– Идио – что? – Она пропустила мой последний вопрос мимо ушей.
Оно и понятно. Алла приехала покорять Москву лет десять назад. Откуда у нее были деньги, я не спрашивала, ни к чему мне лишняя информация, говорят, от этого хуже спишь. Но вжилась она в свою роль москвички мгновенно и всегда презрительно морщилась, когда слышала о чьем-то провинциальном происхождении. Впрочем, это ее не сильно портило. В конце концов, у каждого свои слабости.
– Аллергия, одним словом, – пояснила я.
– Дай запишу. – Алла деловито вытащила ежедневник и старательно вписала в него новое словечко. – Будет чем щегольнуть в компании.
– Смотри не переборщи, а то одна моя знакомая щегольнула однажды, сказав вместо «элита» «аэлита», после чего ее почти жених исчез в тумане навсегда.
– А чем они отличаются? – искренне удивилась Алла.
Вот вам и человек от искусства. Впрочем, она же не литературовед.
– Алла, не отвлекайся, мы не о русском языке ведем дискуссии. – Я решительно вернула разговор в нужное мне русло. – Возьмешь Марью?
– Ее Марьей зовут? – Алла закрыла ежедневник и сунула его в сумку.
– Не нравится?
– Почему не нравится? Очень даже нравится. А чего она бросила семейку-то? – поинтересовалась Алла.
– Мужик оказался редкостной сволочью… – И я кратко живописала ей Машкину историю.
– Молоток! – воскликнула Алла.
– Кто? Петя?
– Нет, Марья твоя. Правильно сделала. Нечего потакать этому козлу.
Значит, и дома у Аллы не все благополучно, поняла я. Когда там все было тип-топ, Алла с пеной у рта отстаивала идеалы семьи.
– Значит, возьмешь? – уточнила я.
– Так, – задумалась Алла. – Компьютер не знает…
– Не знает, – подтвердила я.
– Бухгалтерией никогда не занималась…
– Тебе ж не бухгалтер нужен, – сказала я.
– Не бухгалтер, но все-таки… Ладно. Выглядит-то хоть как?
– На «пять».
– Давай ее, так и быть. Попробуем позаниматься с ней, – с некоторым сомнением в голосе подытожила Алла.
В этом она вся. Сначала разораться, что, мол, давай мне простушку тетку, а потом быстро сдать задним ходом. «Язык опережает мысль», – говорит про таких Димка.
– Спасибо тебе. – Я вложила в свой голос максимум чувства. – Век не забуду.
– Но, Ирунчик, – Алла начала подниматься, – все-таки пусть постарается.
– О чем речь. – Я проводила ее до двери.
– Я, конечно, позанимаюсь с ней… – И Алла, махнув на прощание рукой, исчезла за дверью.
Этого мне было достаточно. Теперь Машка на год-полтора пристроена в надежные руки. Эх, не спросила про зарплату, но – какая разница? Машке на свободном рынке труда вообще ничего не светит, если исключить торговлю за прилавком, так что возьмет ту зарплату, которую дают. А если Алла сдержит слово и «позанимается» с ней, то Марусе, считай, очень повезло. Алла обожала растить кадры. Правда, беспокойная молодежь, которую она набирала на работу, всячески сопротивлялась ее воспитанию – они полагали, что и сами с усами, но Марья, я была уверена, окажется благодарной ученицей.
Теперь я намеревалась сообщить ей об этом радостном событии.
– Машунька, – сказала я, ставя пустую чашку в умывальник, – у меня для тебя потрясающая новость.
– Да? – Машка растерянно смотрела на меня.
– Ты жуткий везунчик, Марьяна. – Я ласково похлопала ее по плечу. – Я нашла тебе работу!