— В чем дело? — растерянно спросила она, глядя на его спину.
— Ты хочешь сказать, что у тебя не было мужчины? — как-то нервно переспросил он.
— Не было, — подтвердила Лика, все еще не понимая, как так случилось, что он только что желал ее, ласкал, целовал, а теперь вот сидит, отвернувшись, спрятав свое красивое лицо, губы, отгородившись от нее спиной.
Артур начал натягивать рубашку.
— Извини, Лика, я не могу, — проговорил он, поднимаясь.
— Но почему? Почему? — чуть ли не крикнула она. — Я что-то не так сделала? Я тебе не нравлюсь?
— Не в этом дело. — Артур взял пиджак и вздохнул. — Ты самая прекрасная девушка из всех, кого я встречал. Но ты… девушка! — Он словно выплюнул последнее слово и пошел к двери, даже не взглянув на нее.
— Ты не можешь вот так уйти! — беспомощно проговорила она, не зная, как его удержать. — Ты не можешь вот так! Ты не должен вот так уходить! — Лика почувствовала, что на ее глазах выступают слезы.
Артур на минуту замер у двери, словно колеблясь, потом подавил вздох и выговорил твердо, решительно, не оставляя никакой надежды:
— Так будет лучше… — и вышел из комнаты.
А Лика осталась сидеть на кровати, несчастная, брошенная. Почему, пыталась понять она, почему он так поступил? И не могла понять. Максим едва ли не преклонялся перед ее невинностью, он буквально боготворил ее. «Когда ты закончишь школу, — сказал он как-то, — тогда я стану твоим первым мужчиной». Да, он не трогал Лику, но она знала, что наступит день, когда Максим нарушит ее целомудрие, и еще знала, что ему очень хочется приблизить этот день.
Да и для остальных парней ее девственность скорее была подарком, чем препятствием. И то, что Лика ее сохранила, говорило как раз о том, что она хотела сделать этот подарок тому, кого полюбит… И что же? Вот полюбила, но человек, которого полюбила, отшатнулся от нее, как от прокаженной. Она вспомнила его ласки и залилась слезами, чувствуя себя несчастной, маленькой, обиженной.
Ее окутала беспросветная тьма. Ей подрезали крылья и бросили в бездонную пропасть. И Лика безмолвно падала в ее черное чрево. Где-то высоко над головой было небо, прежнее небо ее любви, небо, в котором она так недавно парила, Лика подняла глаза — небо заволокли серые тучи, от прекрасной чистой синевы ничего не осталось. Она сдержала готовый сорваться стон и опустила взгляд. Вокруг только темнота, полная отчаянного ужаса. Лика продолжала падать…
Ее разбудила Марина.
— Лика, — она осторожно тронула сестру за плечо. — Лика, ты спишь?
Она открыла отекшие от слез глаза, обвела затуманенным от сна взглядом знакомую комнату, посмотрела на склонившуюся к ней, встревоженную Марину, потом осмотрела себя. Вчера она так и уснула, не смыв косметики, не сняв одежды, и теперь испытала острое чувство неловкости под внимательным взглядом сестры Уж слишком красноречивы были и расстегнутое платье, и заплаканные глаза, и припухшие от поцелуев губы.
— Лика, — строго начала Марина, — я задам тебе только один вопрос, но обещай мне ответить на него честно. Хорошо? — Лика кивнула Марина помолчала, а потом спросила: — Что он с тобой сделал?
— Совсем не то, что думаешь ты и чего хотела я, — горько ответила Лика.
— Девочка моя, — Марина обняла сестру, ее голос дрогнул, и глаза подозрительно заблестели.
Лика тяжело вздохнула и рассказала Марине все. Выслушав ее, сестра задумчиво произнесла:
— Может быть, так лучше…
— Вот и он так сказал… — не без горечи откликнулась Лика. — Только кому лучше, Марина? — Она с трудом сдержала подступившие вновь слезы, посмотрела в окно, на желтую листву деревьев, синее небо. — Уж точно не мне…
— Потерпи, — посоветовала Марина. — Может быть, все еще образуется?
— А что мне еще остается делать? — устало ответила Лика. — Только терпеть и надеяться, что все как-нибудь образуется. — Она вздохнула и взглянула на Марину. — Только вот как?
— Не знаю, — покачала та головой.
— И я не знаю, — со вздохом промолвила Лика.
Артур стал ее избегать. Он пропадал где-то целыми днями, часто не ночевал дома и шарахался от Лики, стоило им где-нибудь столкнуться. А когда они были вынуждены находиться рядом, становился мрачным, нарочито не замечал Ликиного присутствия.
Она же просто изнемогала от желания прикоснуться к нему, обнять, слиться в поцелуе, вновь испытать те потрясающие ощущения, пережить испытанное еще раз. Артур, сознательно или нет, открыл ей новый, чувственный мир. И Ликино сердечко билось маленькой птичкой в его загадочных лабиринтах.
Прошло несколько мучительных недель, в течение которых в Лике нарастало напряжение. Она почти не спала, почти не ела, металась по дому, словно раненый зверь, и тщательно скрывала от родных, что с ней происходит. В институте тоже было не легче. Страсть сжигала ее, и это не могло остаться незамеченным мужской половиной. Лика устала отбиваться от назойливых поклонников. Так она и жила — бежала в институт от ночных грез, а из института домой, чтобы скрыться от реальных соблазнов. Она мучительно искала случая, чтобы оказаться с Артуром наедине. Наконец он ей представился.