А ведь квартира в Далласе, в деловой части города, никогда так и не станет ей настоящим домом. Никогда не повеет там таким теплом и уютом. Так может быть, ей стоит перебраться сюда, пусть даже и придется каждое утро проделывать долгий и утомительный путь в город по центральной автостраде?
Нет, сказала себе Ребекка, это не ты так думаешь, а твое горе. Без отца и мамы домик в Плано — всего лишь четыре стены. Поселившись здесь, их любовь не вернешь.
Квартира в Далласе, должность кадрового менеджера в отеле «Уингейт» — все это ступени лестницы, по которым Ребекка поднялась сама. И теперь она должна не спускаться вниз, а идти дальше.
Девушка вышла в коридор, но у дверей родительской спальни невольно замедлила шаг. Там на столе все еще стоял автоответчик. За эти три дня Ребекка несколько раз включала его, чтобы прослушать звонки, но всякий раз невольно чувствовала себя почти преступницей, вторгшейся в запретные пределы.
Сейчас она молча вошла в спальню и опустилась в кресло у стола. Вместо того чтобы выслушать очередные соболезнования, Ребекка нажала кнопку ответа — и в который раз услышала голос мамы:
— Привет! Говорит Бренда Паттерсон. Мы с Джерри сейчас заняты, но если вы оставите сообщение, мы вам обязательно перезвоним. Честное слово!
Как всегда, голос мамы лучился затаенной улыбкой. Бесплотный голос — все, что осталось от некогда живого и полного сил человека. И все же простенькая запись на автоответчике — как и слабый аромат отцовского табака — рождала призрачное ощущение, что мама где-то здесь, совсем рядом.
Глаза Ребекки затуманились слезами, и ей пришлось поближе пододвинуть к себе автоответчик, чтобы снова отыскать кнопку и в который раз услышать безыскусные мамины слова.
Она запустила запись — и лишь тогда заметила, что под автоответчиком лежал, оказывается, крохотный ключ. Должно быть, когда-то закатился сюда, да так и потерялся.
Ребекка взяла ключ и дернула верхний ящик стола, чтобы спрятать туда находку. Ящик оказался заперт.
Быть того не может! У отца и мамы никогда не бывало тайн. И запертых ящиков.
Ребекка пристальнее осмотрела ключ, затем медленно вставила его в замок верхнего ящика. Ключ легко вошел в замочную скважину и без труда повернулся.
Должно быть, ящик когда-то нечаянно заперли, а ключ потеряли. Только… разве можно нечаянно запереть? Наверно, у родителей все же были какие-то тайны.
Затаив дыхание, не зная, что может найти, Ребекка выдвинула ящик. Внутри оказались всего два предмета — сложенный квадратом лоскут голубой ткани и письмо, адресованное «Бренде и Джерри Паттерсонам». Выцветшие чернила были голубого цвета — в тон ткани.
В Ребекке пробудилось любопытство. Она встряхнула лоскут — и в руках ее оказалось женское платье, сшитое по моде шестидесятых. Какое маленькое — даже для эпохи мини-юбок! Неужели мама когда-то была такой миниатюрной?
Девушка потянулась к конверту и вынула из него листок бумаги.
«Дорогие Бренда и Джерри!
Нет слов, чтобы описать, как мне будет недоставать вас обоих. Вряд ли я смогу когда-нибудь достойно отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня…»
Вот и еще один человек, которого коснулось великодушие четы Паттерсонов. Ребекка почувствовала, что сейчас опять расплачется. Какими все же замечательными людьми были ее родители! Как ей повезло, что они у нее были, пускай и приходилось делить их чуть ли не со всем человечеством…
«…для меня и моего ребенка. Вы приняли участие в судьбе совсем чужого человека, дали мне работу и кров, но самое главное — я всем сердцем благодарю вас за то, что вы сделали для Ребекки».
Ребекка? Взгляд девушки точно споткнулся об это имя.
Глупости, одернула она себя. Просто женщина, написавшая письмо, назвала дитя в честь дочери своих благодетелей. И что из того?
Вполне логичное объяснение… Но Ребекке вдруг почудилось, что в комнате ощутимо похолодало. Или это ее саму охватил озноб? Желание читать дальше вдруг пропало, и лишь усилием девушка заставила себя перейти к следующему предложению.
«Знаю, вы дадите ей домашнее тепло и родительскую любовь — все то, что не в силах дать я сама. Об одном только умоляю — помните свое обещание и никогда, никогда не говорите ни слова обо мне, ни ей, ни кому-либо другому. Если она каким-то образом узнает, что вы не настоящие ее родители — ни за что, ни при каких обстоятельствах не позволяйте ей меня искать».