В комнате темновато. Спасают уличные фонари, сквозь шторы проникает немного света. Взгляд опускается на часы внизу экрана — всего лишь семь вечера. Надо же, как погуляли. Вечер. Хотя… Время суток — относительно. Оно зависит от стиля жизни и конкретного занятия.
Забрать Павлика она поручила бывшему мужу. Мальчику нужно мужское влияние, нужен пример, и лучше с отцом, чем с этими.
Образовавшимся временем она распорядилась безупречно. А завтра… Завтра будет еще безупречней. Завтра будет нечто!
Громкость выставлена на минимум еще вчера. Аппарат просыпается, недовольно жужжит и показывает. Кулаки победно сжимаются: есть! Одним выстрелом — двух зайцев. Красота. Думали, что охотники. Кролики! Не все скоту с маслом. Теперь посмотрим, как запрыгаете.
Пальцы стрекозами порхают по клавиатуре, отсветы на стенах сменяются вместе с фоном открываемых окон.
Кому: Чрезвычайная комиссия.
Тема: Срочное кино.
Пароль: Ложись.
Отправлено.
Шорх! — стерто и удалено из корзины. Пасть ноута с легким всхлипом захлопывается.
Даже как бы потеплело. Ноги на коврике. Грудь торчком, но уже без пупырышек. Кстати, грудь очень даже ничего, если не забывать про осанку и плечи.
Счастливый выдох: дело сделано. Прикрыв шкафчик, Кристина выглядывает из детской.
Блондин проснулся. Видит ее. Счастлив. Чертов кроль ненасытный. Сейчас, милый, сейчас, мой зайчик, уже иду. Но сначала в ванную, на минутку… или на три… Глядишь, и нужный звоночек раздастся.
— Привет. Нервничаешь?
— Кто это? — Кирилл глядит на незнакомый номер.
Намеренно гнусящий голос хихикает:
— Меньше знаешь — крепче спишь. Готов безболезненно расстаться с некоторой суммой в обмен на жизнь близкого человека?
Кирилл замер.
— Слушаю.
— Умница. Насчет излишних телодвижений в сторону красных и-дробь-или черных понимаешь. Шаг в ту сторону — прости, тебя предупреждали. Тогда — прими, Господи, душу создания своего…
— Понял уже, — перебивает Кирилл. — Сколько?
— Совсем чуть-чуть по нынешним меркам. Десять кило зеленых.
Десять тысяч долларов. Кирилл даже не колеблется.
— Когда?
Слышно удивление, смешанное с уважением:
— Завтра в полдень.
— Где?
— Бродвей. Арка. И без хвоста. Понимаешь.
— Буду.
— Приятно иметь дело. Бывай.
Ту. Ту. Ту.
Завтра в двенадцать. Центральная улица. Главный вход в торговый центр «Атриум». В полицию не заявлять. К бандитам и детективам не обращаться. Уф.
От сердца отлегло. Ясность. Спокойствие.
Все живы.
Она летала на крыльях. Даже не так. Без крыльев. Просто — летала.
Через неделю должно наступить Оно — Событие. Главное. Дождалась!
Дождалась?
Дождалась…
Горячие струи били в лицо и обтекали тело. Как губы и руки Кирилла.
Сквозь шум воды что-то пробилось. Звонил телефон. Кирилл? Нет, на него выставлена другая мелодия. А вдруг что-то важное? Алена отключила воду и перешагнула бортик ванны.
— Да? — счастье так и лучится в трубку.
Руки оттерли с плеч и живота последние капли. Кожа упруго дышит. Жизнь прекрасна.
— Супруга Кирилла Матвеева?
— Да. — Маленькая ложь не в счет. Еще нет, но это если по паспорту. А по сути уже да.
— Вы сейчас дома?
— А что?
— Несчастный случай.
Боже…
Незаконченный стук сердца. Полет в пропасть. С высоты — об острые камни.
Кирилл. Долгожданное счастье. Они встретились три года назад. У него были проблемы в семье. У нее были проблемы в семье. У них вместе проблем не стало.
Муж дал развод почти сразу. Кириллу пришлось добиваться этого еще два года. Делить (в смысле — отдавать) все движимое и недвижимое. Утрясать юридическое. Отрывать родное.
Трудно, когда одна из сторон принимает развод за рыбку золотую. Но вот невод пуст, и делить больше нечего. Отдано бывшее, разчекрыжено нынешнее, поделено предстоящее. Потрепав друг другу нервы и жизни, стороны пришли к соглашению. Кристине — все и Павлик, Кириллу — Алена.
И вот за неделю до свадьбы…
— Что с ним?!
— Вы дома?
— Да! — Она ничего не видит сквозь возникшую перед глазами соленую пелену.
— Срочно спуститесь вниз.
Стул опрокидывается. Входная дверь остается незакрытой. Едва не сбитая с ног соседка материт вслед и крутит пальцем у виска.
Со второго этажа — три пролета: два больших и нижний, подъездный, в котором всего шесть ступенек. Шлеп-шлеп-шлеп — потому что тапочки. И халат. Больше ничего. Когда раздался звонок, она забыла обо всем.