Было бы ошибочным думать, что ослабление изобразительного начала оторвало искусство от действительности. Действительность приобрела для человека бОльшую глубину, сложность, многообразие, и он пытался выразить ее своими глубокомысленными знаками. Характер первобытного мышления ясно отразился в языке. Слова служили не отпечатками отдельных предметов, а представляли собой гнезда понятий. Таким словом-знаком, обладающим многообразным значением, было в некоторых языках слово «небо», которое означало одновременно и круг с намеком на округлость небосвода, и свод, и арку, и, наконец, шар. Эти побочные значения перебивают и усложняют основное значение по признаку зрительного сходства. В других случаях одним и тем же словом обозначались солнце и соль, потому что на солнце сушили мясо, а соль предохраняла его от порчи. Солнце и ячмень обозначались одним словом, потому что источником произрастания ячменя было солнце.
Подобно этим словесным знакам, графические начертания имели также многообразное значение. Исследователи и до сих пор не могут найти ключа, да и вряд ли когда-нибудь найдут, для таких простейших геометрических знаков, как круг, треугольник или спираль, которыми покрывались предметы. В зависимости от обстоятельств, они понимались как изображение то солнца, то глаза, то цветка.
Своеобразное сращение разных значений в одном знаке ясно сказалось в распространенных в это время «предметах-оборотнях», которые отвечают довольно сложному ходу образного мышления. Оружие пе только покрывалось изображениями, но и нередко срасталось с ними в своеобразный предмет двоякого значения. Лук, который делает более достижимыми для руки стрелка далекие предметы, сам приобретает человеческую форму. Этим стремились сообщить ему силу почти одушевленного существа.
Особенно примечательны среди «вещей-оборотней» подвески-гребешки. Один из них может быть истолкован и как изображение человека, и как птица, и как небо (обычно связанное с образом головы), и, наконец, дождя, орошающего землю. В другом случае гребешок завершается головой, так что его зубцы «читаются» как ноги (что напоминает знак 
который в древнем Эламе обозначал и стадо, и дождь). Но там, где следует ожидать хвоста животного, посажена человеческая голова, и это как бы опрокидывает это первое толкование.
Сообщая многообразное значение отдельным предметам, первобытные люди не только тешили свое воображение. Они выражали этим способом свое представление о богатстве и одухотворенности жизни во всех ее проявлениях, которые так ясно сказались и в древнейших мифах и в народных сказках.
В поисках этих многообразных по своему смыслу знаков, искусство этого периода подходило еще к другой задаче: оно развивало чувство основных ритмических форм, чувство композиции. Правда, возникновение орнамента относится еще к древнему каменному веку. В некоторых случаях можно ясно видеть, как из повторения одного и того же изобразительного знака, вроде рогов или глаз, складывается орнаментальный узор, в котором постепенно утрачивается его первоначальное значение. Но все же красота правильного и сложного узора, красота плетенки, претворяющей технику ткани в рисунок, — все это было открыто только в пору оседлости. В орнаментации своих сосудов человек обнаруживает большую изобретательность и вместе с тем пристрастие к ясным и простым геометрическим формам: полосам, кружкам, зигзагам, треугольникам. В этом орнаменте не встречаются растительные формы. Орнамент сосуда либо выделяет его структуру, отделяет горлышко от туловища, либо наполняет нейтральные плоскости тем движением линий, которое было для людей той поры выражением жизни.
Появление бронзы повело к более высокой технике производства. Усовершенствование техники сопровождалось усложнением представлений первобытного человека, хотя многие старые мифические воззрения сохранялись без изменений. В основе произведения этого времени «Солнечная колесница», найденного в Зеландии, лежит мифологический образ, которым жило и все родовое общество. Солнце уподоблено золотому кругу; его приводит в движение неутомимый конь, с утра до вечера совершающий путешествие по небосводу. Выполнение колесницы отличается большой тонкостью; узоры, которыми она покрыта, были незнакомы человеку добронзового века. При всем том нужно сказать, что в этой изощренности сказывается окостенение мифа, стилевая отшлифованность образа лишает его той силы, которая была присуща менее искусным по выполнению «гребешкам-оборотням». Самая мысль водрузить изображение коня на колеса говорит об успехах техники, но обстоятельность, с которой раскрыто поэтическое сравнение солнца, с огненной колесницей, свидетельствует о некотором угасании первоначального воображения. Искусство обращается к изображению живых существ, но оно не может достичь той силы и яркости изображения коня, которая так поражает в статуэтке коня древнего каменного века (ср. стр. 40).