Это искусство родового строя сохранялось в Европе еще долгие годы, вплоть до проникновения сюда римской культуры, переселения народов и сложения феодальных государств в первом тысячелетии н. э.
Родовой строй в его самых первичных формах целые столетия и тысячелетия продолжал держаться среди народностей Африки, Океании и отчасти Америки. Искусство этих народов помогает представить себе, как развивалось плохо сохранившееся до нас древнейшее искусство в Европе. Но и помимо этого оно само по себе представляет большой интерес богатством и разнообразием своих проявлений.
Хижины африканских племен в Камеруне (29), сохранившиеся до нашего времени, образуют крепко слаженный скелет из веток, который поверх обмазывался слоем глины. Такие сооружения похожи на юрты, но только выполнялись они не из шкур, а из дерева и глины. В них сказалась значительная строительная сноровка жителей Камеруна; они образуют приятную для глаза, ясную форму. Но за этими формами стоит очень неразвитый художественный образ. Такие дома отличаются крайней несложностью. В них совершенно не выражено, что они служат обиталищем человека. Дома Камеруна напоминают не то ульи, не то муравьиные кучи. Все здание не расчленяется на части, покрытие не отделяется от стен, конструкция — от заполнения, в них нет движения, все застыло, лишено выразительности. Стремление к обобщению формы сказалось здесь с предельной обнаженностью, но все же не человек подчиняет себе материал, но самый материал, косный и тяжелый, диктует форму сооружения.
Наперекор этому многие памятники архитектуры, и особенно прикладного искусства африканских негров, наделяются душой и телесными признаками живых существ. Правда, и в более позднее время в избах встречаются украшения кровли образом солнечного божества, так называемыми коньками. Но все-таки эта символика сохраняет лишь вторичное значение, она не мешает тому, что во всем здании ясно выявлена чисто архитектурная форма. В искусстве первобытных народов кровли нередко завершаются головой страшилища или покровителя; этим самым все здание становится его туловищем, в его утробе протекает жизнь человека. Еще сильнее это сказывается в домашних предметах.
Поэтическое выражение вроде слов псалмопевца: «Я сделаю твоих врагов скамьей под твоими ногами», — объясняет устройство деревянного кресла из Камеруна (22). Его подножием служит скорченная, как черепаха, фигура побежденного. Спинкой служит сидящий на корточках покровитель. Правда, камерунский резчик с его развитым чувством формы постарался усилить архитектурный момент в построении кресла, надев на сидящего огромную шляпу, которая служит как бы спинкой и своим узором хорошо вяжется с резьбой на краю круглого седалища. Но все же изобразительность настолько выпирает, так грубо выражена в могучей пластике тел, что нам нелегко догадаться, что это не скульптурное изображение, не идол, а предмет обихода, мебель.
Вся жизнь обитателя Африки или Австралии протекает среди заколдованных таинственной силой живых, порою страшных существ, превращенных в предметы. Он берет в руки кубок и трубку, но видит голову побежденного врага. Он плывет в лодке, между тем ее нос, рассекающий волны, подобен длинноносой птице (мотив, сохранившийся на Севере вплоть до викингов). Он ест из миски, но на него смотрит, раскрыв пасть, страшное животное. Сосуды имеют форму рыб или других животных; подставки сосудов — это женские фигуры, в страшном усилии поддерживающие их.
Тесная связь изобразительного искусства с культовыми обрядами ясно сказывается в многочисленных крайне разнообразных по форме масках (25, 26). Больше чем какие-либо другие произведения они теряют свой смысл, когда мы видим их выстроенными в ряд под стеклами музейных витрин. Маска — это скульптура, имеющая задачей повысить мимику живого человеческого лица, придать ей отпечаток священного ужаса, который испытывает шаман, совершая обряд. Маска — это средство перевоплощения, превращения шамана в зверя: недаром в маски вставлялись настоящие зубы крокодила, к ним прикреплялись клоки шерсти. Маска — это доведенная до высшей степени выразительность, которую первобытный человек стремился запечатлеть на своем теле средствами татуировки. Маски создавались не для того, чтобы быть укрепленными на месте, как скульптура; они были рассчитаны на восприятие в действии, в движении. Некоторые маски были снабжены створками и крыльями, которые хлопали во время танца.