Появление новых черт в искусстве совпало в южной Руси с упадком пышной киевской культуры. Во второй половине XII века Киев теряет свое политическое и культурное значение. Недаром владимирский князь Андрей Боголюбский, захватив первопрестольный город, не пожелал в нем остаться и вернулся к себе на север.
Северо-восточная часть Руси заселялась славянами уже в IX–XI веках. В XII веке, после того как новые полчища кочевников стали беспокоить южную Русь, наплыв славянских переселенцев на север усилился. Вдали от старых княжеских городов, среди диких, ненаселенных мест переселенцы чувствовали себя спокойнее, чем на юге. Правда, в таких древних городах, как Ростов и Суздаль, большую силу приобретало местное боярство. Русский крестьянин, который бежал на север от кочевников, оказался на боярских землях в положении кабальной зависимости. По выражению одного писателя того времени, на смерда смотрели как на скотину.
Успенский собор Елецкого монастыря. Чернигов. Реконструкция
На протяжении XII века на севере соотношение общественных сил было иным, чем в Киеве. Владимирский князь выступает против бояр и пытается ограничить их власть, за что заслужил прозвище «самовластца». Он окружает себя военными слугами, держит себя с ними, как сюзерен со своими вассалами, в знак этого жалует их конями и сам хранит меч князя Бориса, как священную реликвию. В борьбе с непокорными боярами владимирский князь пытается опереться на горожан. Во Владимире XII века заметно усиливается роль этих так называемых «мизинных людей», ремесленников, в том числе каменщиков и древоделов. Враждебные боярской знати, горожане охотно оказывают поддержку князю. Но в борьбе с боярством князь Андрей пал жертвой его недовольства: он был убит наемниками бояр. Боярская знать была тогда еще слишком сильна для того, чтобы можно было ее привести к подчинению. Но существенно новым было во Владимирском княжестве то, что великий князь стал искать союза с широкими слоями горожан. Это отразилось и на развитии местной художественной культуры. В новых общественных условиях, которые сложились во Владимиро-Суздальском княжестве, традиции княжеско-дружинной культуры, так пышно расцветшей в Киеве, были обогащены воздействием народного творчества, в котором были живучи дохристианские традиции.
В искусстве Владимиро-Суздальской земли отразились объединительные стремления княжеской власти, и вместе с тем в нем непосредственно проявилось участие и народа с его самобытными художественными воззрениями. Все это содействовало возникновению во Владимире большого искусства. В прошлом народное художественное творчество находило себе проявление преимущественно в формах искусства прикладного. На почве Владимиро-Суздальского княжества народ мог в большей степени чем раньше участвовать в создании монументального искусства, обогащенного творческим опытом и высоким мастерством.
Владимиро-суздальское искусство создавалось в то время, когда Киев уже потерял свое былое значение. В памятниках Владимира меньше было изысканной роскоши, чем в киевских храмах, меньше догматического глубокомыслия, чем в киевских мозаических циклах. Искусство Владимира XII века было более просто и более мужественно, любовь к пышности и роскоши уступает в нем место стремлению к совершенству исполнения, догматическое глубокомыслие — более живому поэтическому отношению к миру.
Собор в Переславле-Залесском
Хотя Владимиро-Суздальское княжество и было отделено от Киева и от Новгорода непроходимыми лесами и топями, в своих лучших созданиях оно отправлялось от традиций Киева. Еще при Владимире Мономахе, который прежде чем занять киевский престол княжил в Чернигове и Переславле, здесь усердно насаждались киевские традиции. Ростовский собор был построен по образцу Успенского собора Печерского монастыря, в «тую же меру» (по выражению Печерского патерика); расписан он был тоже по его образцу («идеже кийждо праздник, в коем месте написан»). Сюда была перенесена и икона, написанная Алимпием Печерским. Тип храма Елецкого монастыря в виде куба с арочным поясом похож на тот, который лег в основу владимиро-суздальского зодчества XII века. Прообразы владимиро-суздальских рельефов можно видеть в черниговских памятниках. В развитии живописи можно также заметить прямую связь с Киевом: недаром Андрей Боголюбский привез из Вышгорода икону богоматери, которая во Владимире стала местной святыней. Образ киевской «Нерушимой стены» находит отклик в так называемой Ярославской оранте.