Не прошло и десяти лет со времени основания Мегалополя, как в среде союзников начались раздоры, приведшие к мантинейской битве и к ослаблению союза (362 г. до Р.X.). Главными виновниками раздора были мантинейцы, отказывавшие союзным аркадским властям в праве заведовать священным имуществом. Ксенофонт сохранил известие об этом столкновении, тем более интересное, что им засвидетельствованы полномочия «весьма многих» в решении спорных вопросов между союзниками85*. В мантинейском сражении на стороне Эпаминонда, следовательно, аркадского союза были жители Тегеи, Мегалополя, Асеи, Паллантия и «иных, вынужденных своею слабостью и промежуточным положением»86*. Но и после этого союз не распался. Что касается македонского периода, то и тогда аркадский союз и Мегалополь оставались верными первоначальной задаче основателей: сдерживать завоевательную политику Спарты. Против Спарты мегалопольцы вступили в союз с Филиппом, сыном Аминты, и через то получили приращение своей территории на счет владений противника. Такой образ действий мегалопольцев Полибий называет патриотическим. С того времени мегалопольцы отличались неизменным благорасположением к дому македонских царей87*. Однако цари Македонии не поощряли союза аркадских городов. Около 343 г. Эсин и Демосфен говорили о собрании «весьма многих», как о верховном органе аркадского союза; еще яснее говорит Гиперид о союзных собраниях аркадян в обвинительной речи против Демосфена в 324 г. до Р.X. В том же году союз был расторгнут по воле Александра, сына Филиппа, равно как и федерация ахеян, что можно заключить из того же отрывка Гиперида и из Полибия. Из времени 270—266 гг. до Р.X. до нас дошла афинская надпись, содержащая в себе договор против общего врага между Афинами, Спартою, Элидою, Ахаей и царем Египта; отдельными участниками договора были также тегеяне, мантинейцы, орхоменцы, фигаляне, кафияне и критяне; мегалопольцы не упоминаются вовсе. Документ падает на время тирании Аристодема в Мегалополе (270—251 гг. до Р. X.), когда город не принадлежал к союзу, да и самого союза, по всей вероятности, не существовало. Упомянутая выше тегейская надпись, приурочиваемая одними ко времени, непосредственно следовавшему за освобождением Мегалополя от Аристодема (251 г. до Р.X.), другими к 224 г., свидетельствует о существовании союза. По всей вероятности, союз аркадян с Мегалополем во главе возобновился при диадохах, распадался на время тирании и снова воскресал.
Во всяком случае, при наличности некоторых местных особенностей и интересов различные племена и поселения аркадского народа имели много общего между собою в образе жизни, в понятиях и чувствах, что и было важнейшим условием образования единого или союзного государства. Те самые черты, какими мантинеец Ликомед рисовал всех аркадян около 370 г. до Р.X. с целью поднять их дух, приписываются всему аркадскому народу и Полибием. Аркадский народ представляется ему столь же единым, как и лакедемонский, издревле усвоившим себе одинаковые нравы и привычки; бедствия аркадского города Кинефы дают историку повод укорить граждан его за то, что они пренебрегли занятиями музыкою, общими всем прочим аркадянам. На государство аркадян никогда не переносилось имя одного преобладающего города, Мегалополя89*: аркадский союз стал ближайшим провозвестником начал истинно федеративных; по вступлении аркадян в ахейскую федерацию из среды их выходили достойнейшие борцы за преуспеяние и независимость общего государства. Все эти явления сводятся к одному источнику; долговременной жизни аркадян или большей части их в условиях, говоря вообще, равных, воспитывавших в различных частях народа сходное умонастроение и оживлявших сознание народного единства.
Союз городов с Опунтом во главе существовал с давнего времени у локров восточных, называвшихся по месту жительства эпикнемидскими или по главному городу опунтскими. Постановление в честь Кассандра исходило от собрания локров.
По словам Полибия, у аркадян с давних пор был общий враг с мессенянами — Спарта. Аркадяне ревностно помогали мессенянам в так называемую Аристоменову, или вторую мессенскую войну, по окончании ее дали у себя приют уцелевшим мессенянам, даровали им права гражданства и постановили выдавать дочерей своих замуж за возмужавших мессенян. Аркадия сделалась для мессенян вторым отечеством. Интересно предание, по которому родоначальник мессенской династии эпитидов, знаменитый умом и справедливостью, воспитывался у царя аркадян Кипсела, деда своего по матери90*. Не меньшее участие показали аркадяне к соседнему народу и три столетия спустя, когда после мантинейской битвы (362 г. до Р.X.) по настоянию аркадян мессеняне приняты были в число союзников и ограждены договором от покушений со стороны Спарты. Мессеняне молили богов хранить Аркадию. Очевидно, взаимное сочувствие двух народов определялось не только соседством и одинаковым внешним положением их, но и сходными условиями обыденной жизни. Историк наш убеждает мессенян и аркадян жить всегда в согласии и делить всякую долю и всякие опасности, следовательно, пребывать в нерушимом союзе. По мнению Полибия, таково же было и желание Эпаминонда, когда он решил после победы над лакедемонянами при Левктрах восстановить мессенский народ и с этой целью при участии союзников основал город Мессену на месте древней Ифомы (ол. 102, 3 = 370—369 гг. до Р.X.)91*. Можно с большею вероятностью предположить, что деятельнейшими пособниками Эпаминонда в этом деле были аркадяне, в частности мегалопольцы: они могли рассчитывать, что с основанием Мессены и восстановлением независимости мессенян от Спарты воскреснут и прежние дружеские отношения двух народов. На самом деле этого не случилось. Мессения не могла быть восстановлена в прежнем виде. Во-первых, в стране оказалось несколько поселений чуждых: дриопские асинаи и аргивские навплии в Мефоне, фиванцы в Короне, колениты из Аттики в Колонидах; иноземную колонизацию поощрял сам Эпаминонд92*. Во-вторых, для населения Мессины и нескольких других городков основателям их необходимо было призвать мессенян из разных страх, где после спартанских разгромов предки их нашли себе убежище. Мессенские войны и так называемое восстание илотов (464—455 гг. до Р.X.) повели к выселению значительной части мессенского народа в Регий, Занклу, переименованную после этого в Мессану, на Кефаллению, Закинф, в город локров Навпакт; после поражения афинян при Эгоспотамах (405 г. до Р.X.) навпактские и другие мессеняне удалились частью в Регий и Сицилию, частью в ливийский город Эвеспериды93*. На призыв Эпаминонда отовсюду стекались остатки мессенян и садились преимущественно в Мессене, которая и должна была воплощать в себе восстановленный мессенский народ. Население Мессении, разнородное по происхождению, по общественным привычкам, объединилось путем подчинения господствующему городу; меньшие поселения заняли относительно Мессены почти такое же положение, в каком очутились города периэков завоеванной Лаконики относительно Спарты, почему и назывались периэками, зависимыми от главного города обывателями, а не полноправными его гражданами94*. Следовательно, призыв Полибия жить в неразрывном союзе с аркадянами обращался не к тому народу мессенян, который вел мессенские войны со спартанцами и молил богов о спасении Аркадии как второго отечества их, территория которого расширена была Филиппом, сыном Аминты, за счет Спарты95*, но прежде всего к господам мессенской территории, жителям Мессены, затем к прочим поселениям разнородного, большею частью иноземного происхождения. Мессена смотрела на прочие мессенские города как на свою собственность. В 208 г. до Р.X. этоляне требовали от ахейского союза возвратить Пил мессенянам; в 195 г. до Р.X. мессеняне жаловались римскому сенату на ахеян за отнятие у них Асины и Пила. Никаких признаков синойкизма или союза главного города с остальными на положении равноправных членов мы не находим в позднейшей истории Мессении. По своему политическому устройству новая Мессения походила больше всего на Лаконику с господствующим над целою областью городом. Внешние отношения Мессении определялись теперь не взаимным соглашением отдельных городов, не союзными постановлениями, но интригами господствующей партии или правителей в Мессене. В царствование Филиппа и Александра город и через то вся страна находились во власти тиранов, благоприятствовавших Македонии, сначала Филаида, потом сыновей его, Неона и Фрасилоха; перед ламийской войной (323 г. до Р.X.) в Мессене восторжествовала демократия, и потому мессеняне называются в числе союзников, боровшихся против Антипатра за освобождение Эллады96*. Господством олигархии в Мессене объясняется сближение Мессении со Спартою и долгое воздержание города от союза с Ахаей. В 272 г. до Р.X. мессеняне оказали помощь спартанцам в отражении Пирра, с того времени пребывали в мире со Спартою и уклонялись от ахейской федерации, как враждебной Спарте. Ближайшим поводом к так называемой союзнической войне Филиппа и ахеян против этолян послужили жалобы мессенян на насилия этих последних; однако на требование союзников выставить свой контингент против общего врага мессеняне по настоянию эфоров и олигархов отвечали уклончиво (220 г. до Р.X.). По этому-то поводу Полибий и считает нужным напомнить мессенянам старину, когда они держались вместе с аркадянами97*. Пребыванием Филиппа V в Мессене (215 г. до Р.X.) воспользовалась народная партия; она учинила расправу с олигархами и завладела их имуществом, которое и было поделено на жеребьевые участки98*. Представляя собою не главу свободного союза, но господствующий над всею областью город, Мессена недружелюбно относилась к ахейской федерации, которая, напротив, поощряла вступление в союз зависимых городов на равных правах с прочими. Мессена вошла в ахейский союз лишь в 191 г. до Р.X. и то против воли по требованию Т. Квинкция Фламинина; отделившись от Ахаи в 183 г., она вошла в нее снова в 181 г., но при этом были приняты в союз, как самостоятельные государства, зависимые от нее города юго-восточной области: Абия, Фурия, Фары99*.