К сожалению, этот драгоценный отрывок, по причине совершенного недостатка цельных сведений о веровании языческих армян, остается непонятным для нас и мы не можем уяснить себе чудесного рождения армянского полубога, этого юноши с огненными волосами, с пламенной бородой и с очами, горящими как два солнца, появлению которого на свет содействуют и небо и земля и пурпуровое море и этот дивный тростник, извергающий дым и пламя, которые как бы пеленами охватывают рождающегося юношу. Моисей хоренский во второй половине V века собственными ушами слышал эту песнь, воспеваемую рапсодами при сопровождении музыкального инструмента, называвшегося бамбирн’ом, ***[571]. Он говорит, что в этой песне воспевались также борьба Вахагн’а с драконами и его победа над ними; что все воспеваемое в честь его имело большое сходство с подвигами Геракла и что наконец он был причислен к сонму богов[572] (кн. I, гл. XXXI). Подобно Меркурию, художнику в деле воровства[573], армянский полубог крадет у ассирийского Баршама солому, и вследствие бегства его с этой добычей по небу образуется Млечный Путь, как мы заметили выше (см. стр. 268). Древнейшему армянскому писателю, Агафангелу, небезызвестен был миф о Вахагне: в своей Истории он ему придает эпитет вишапак’ах’, ***, т. е. «истребитель драконов», что вполне согласно с представлением древних рапсодов, как замечено выше на основании слов Моисея хоренского. Вахагн был в большом почете у армян за то, что он оказал им великую услугу, очищая их страну от зловредных хищных зверей. — Храм его находился на берегу Евфрата в Аштишате, таронской провинции, и был одним из богатейших храмов в Армении, наполненным золотом и серебром, множеством приношений от великих царей и любимым местом жертвоприношений царей Великой Армении (Агаф. стр. 602-603). К сожалению, Вахагн’ом открывается и им же замыкается для нас ряд армянских полубогов, о которых христианские писатели поскупились оставить более подробные сведенья. Само собою разумеется, что их было не один, ибо мужи вроде Торк’а, ***, жившего во время Вах’аршака (150 л. до Р. X.), существовали без сомнения и в древнейшем периоде хайкидов, которые за свои необыкновенные умственные, нравственные или физические качества причислялись вероятно к сонму богов. Поместили же языческие армяне на небо родоначальника своего в созвездии Орионе, которое у переводчиков Библии называется Хайком (прор. Исайя, XIII, 10; — Иов, XVIII 31). Но остановимся, ибо бесполезно пускаться в область предположений.
Выше было замечено, что армянские цари-аршакиды считали себя происхождения божественного, т. е. полубогами. Так напр. Вах’аршак I письмо свое к Аршаку Великому заключает словами: «здравствуй, знаменитый сожительством между богами» (кн. I, гл. IX); после построения храма в столице своей Армавире тот же Вах’аршак рядом с изображением Арег-акн’а и Лусин’а ставит в нем и статуи своих предков (М. хорен. кн. II, гл. VIII), которые известны были в жреческом мире под названием: «отечественных богов», *** или «изображений предков», *** (Моис. хор. кн. II, гл. 49 и 77); Тигран последний VI, по уверению Бардезана-гностика, воздвигает жертвенники на могиле брата своего великого жреца Мажана в Багаване, багревандского округа (М. хорен. кн. II, гл. 66); Тердат Великий в циркулярной своей грамоте, обращенной ко всем подданным, начиная от вельможи до последнего простолюдина, называет себя дюцахарн Парт’ев, ***, т. е. «Парфянином божественного происхождения» (Агаф. стр. 102) и пр. и пр. Таким образом армянские цари-аршакиды при жизни чествовались наравне с богами, после же смерти причислялись к сонму богов[574].
571
Знаменитый К. Риттер, введенный в заблуждение Нейманном, уверяет, основываясь на сообщенных ему мюнхенским профессором сведениях, что
572
По уверению того же историка, статуя Вахагн’а была воздвигнута в соседней Иверии, где он был обоготворен и где чествовали его жертвоприношениями (см. там же).
574
В подтверждение нашего мнения приведем одно место из Аммиана Марцеллина, где он, говоря об основателе аршакидской династии, Аршаке, уверяет что последний за великие воинские подвиги, был обоготворен парфянскими вельможами и народом, и по обычаям страны, основанным на верованиях народных, помещен был между небесными светилами. Отсюда, говорит Аммиан, и происхождение титла: «брат Солнца и Луны», которое придают себе гордые властители Парфии. Этим не ограничивается Аммиан: по его словам, даже особа человека аршакидского происхождения считалась священною. Впрочем вот подлинные слова самого историка: Certatimque summatum et vulgi sententiis concinentibus, astris (ut ipsi existimant) ritus sui consecratione permistus est omium primus. Unde ad id tempus reges ejusdem gentis praetumidi, adpellari se patiuntur Solis fratres et Lunae.... et in qualibet civili concertatione, quae adsidue apud eos eveniunt, velut sacrilegium quisque caveat, ne dextera sua Arsacidem arma gestantem foriat vel privatum» (Amm. Marcell. XXIII, 6).