Клео заметила, что он успел снять рубашку и ботинки. На нем были только брюки.
Ощущение силы исходило от гладкого мускулистого торса Макса. Словно зачарованная, Клео смотрела на темные вьющиеся волосы у него на груди; сужаясь в треугольник, они уходили за пояс брюк.
Макс поймал ее взгляд.
— Загадка «Зеркала» состоит в том, чтобы определить, кто соблазнитель и кто соблазненный.
Дрожащими пальцами Клео опустила ключ обратно в карман и нагнулась, чтобы взять поднос.
— Я пришла не за тем, чтобы быть соблазненной.
— Тогда вы явились сюда, чтобы соблазнить меня?
— Нет.
— Чем же мы тогда займемся?
— Будем пить чай. По крайней мере, вы будете.
Клео локтем захлопнула за собой дверь и вошла в комнату. Она поставила поднос на письменный стол, налила в чашку травяного чая и протянула ее Максу.
— Пейте. Вам станет легче.
— Вы уверены?
Он послушно взял чашку, пальцами коснувшись ее руки. Взгляд Макса был пугающе чувственным.
— Да. — Клео потерла влажные ладони о джинсы. — Я надеюсь. У вас сегодня непонятное настроение.
— Вот как? — Макс сделал большой глоток, затем поставил чашку на стол. — В этой комнате всего одно зеркало, вон оно. Интересно, что мы там увидим, если будем в него смотреться вместе.
Клео перевела взгляд на старинное, в человеческий рост трюмо в деревянной раме. Ее охватила дрожь волнения. Словно угадывая ее чувства, Макс взял ее за руку и подвел к зеркалу.
Клео не могла вымолвить ни слова. Она все ждала, когда же сомнение и сознание вины возьмут в ней верх, но этого не происходило. Она не боялась Макса и не страшилась принять его вызов. Она плыла по комнате, как воздушный шар на ниточке, которую Макс держал в руке.
Они остановились перед зеркалом. Он стоял позади, положив ей руки на плечи. Их взгляды скрестились в серебристом стекле.
Клео ощущала исходивший от Макса жар. И нараставшее в ней ответное чувство нетерпения. Она была потрясена силой собственного желания. Она не испытывала ничего подобного с тех пор, как написала «Зеркало».
— Я рад, что вы воспользовались ключом, Клео.
Макс расстегнул заколку, придерживающую ее волосы.
В зеркале Клео наблюдала, как тяжелая масса волос упала ей на плечи. Она почувствовала, что пальцы Макса скользнули под волосы, касаясь нежной кожи у основания шеи.
— Макс?
— Как удивительно красиво, — прошептал он. Он наклонил голову и поцеловал ее в волосы. Клео смотрела и видела лицо человека внутри зеркала. Впервые изображение было кристально ясным. Макс был мужчиной в зеркале.
7
Макс снял с Клео очки и положил их на маленький столик. Он сумел наполнить это простое движение необычной интимностью. Он как бы снял с Клео защитную вуаль. Она почувствовала себя обнаженной и уязвимой.
Клео по-прежнему могла рассмотреть в зеркале себя и Макса позади, хотя изображение было несколько расплывчатым. Они казались фигурами, погруженными в серебристый туман.
Их глаза встретились в зеркале. Он слегка улыбнулся.
— Так кто же соблазнитель и кто его жертва?
Клео вздрогнула. Она не только видела в зеркале, но и ощущала движение рук Макса на своих плечах. Их чувственная сила подчиняла ее волю.
— Я не знаю. И никогда не знала.
— Может быть, ответа вообще нет. — Макс сжал ее плечи; он следил за ее лицом. — Может быть, так оно и должно быть.
— Как должно быть?
— Как если бы мы любовались гениальной картиной, погружаясь в ее глубины. Открывали одну за другой ее тайны, пока не дойдем до последней из них.
— А что будет дальше, когда мы узнаем их все до одной? — Клео следила, как его ладони медленно скользили вниз по ее плечам. — Вам может наскучить картина?
— Никогда. Невозможно разгадать все ее тайны. Вы продолжаете поиски, изучаете виденное и делаете новые открытия. Это неутолимая жажда.
Клео коснулась его руки.
— Вы называете это жаждой?
— Ее можно утолить только на время, но вы знаете, что жажда вернется; вы знаете, что вам опять захочется любоваться картиной. Снова и снова. — Он отвел в сторону тяжелую массу ее волос и, наклонившись, поцеловал ее в шею. — Снова и снова, — повторил он.
— Наверное, это мучительное состояние.
Но в его теплом дразнящем поцелуе не было ничего мучительного, и ее ответное нетерпение казалось приятной пыткой.
Глаза Макса блестели в полумраке.
— Жажда является частью наслаждения. Но ведь тебе все давно известно?
— Нет… Да. — Она задрожала, когда он обвел пальцем линию ее подбородка. — Я не знаю.
Глаза женщины в зеркале все еще скрывали тайну, хотя не были защищены стеклами очков.
— Ты описала это ощущение в «Зеркале», — продолжал Макс. Он осторожно пропускал сквозь пальцы пряди ее волос, словно они были из драгоценного шелка. — Эта жажда на каждой странице. Книга полна ею до краев. Жажда столь велика, что заражает читателя.
— «Зеркало»— плод фантазии, — задыхаясь, проговорила Клео.
Макс протянул руки вперед и начал расстегивать ее рубашку.
— Фантазия, подобная той, какую мы сейчас наблюдаем в зеркале, — уточнил он. — Фантазия, которая является реальностью.
— Нет.
Но Клео уже сомневалась. Он был прав: благодаря Максу фантазия превращалась в действительность. Это превращение и тревожило, и в то же время увлекало.
— Ты та самая женщина в книге, и ты женщина в зеркале. Разве это не так, Клео?
Беззаботная легкость охватила Клео, голова закружилась.
— Если я та самая женщина, то тогда кто ты такой?
— Ты знаешь, кто я такой. Я тот мужчина в зеркале. И я рядом с тобой наяву. Достоинство «Зеркала» именно в том, что соблазнитель и соблазненный является одним и тем же существом.
Клео хотела объяснить, как много в «Зеркале» настоящего вымысла, но не могла найти слов. Разве Макс поверит, что она обладает весьма ограниченным знакомством с той пылкой страстью, которую описала в книге. Ни один мужчина не поверит, что «Зеркало» почти целиком дитя ее воображения.
Клео наблюдала в зеркале, как Макс медленно, пуговицу за пуговицей, расстегивал рубашку; как его пальцы задержались в темной ложбине ее груди.
Не может быть, чтобы женщина в зеркале была она сама. В нем она казалась загадочной, неведомой, чувственной; она была Клеопатрой, а не Клео.
Пальцы Макса касались ее обнаженного тела, и постепенно она сливалась с женщиной в зеркале. Мужчина в зеркале смотрел на нее понимающим взглядом, готовый одну за другой раскрывать ее загадки и тайны. Жажда в его глазах равнялась ее собственной и даже превосходила ее. Эта мысль потрясла Клео.
— Макс, мне кажется, я немного боюсь.
— Меня?
Она посмотрела в зеркало и увидела на его лице откровенное вожделение. Она также поняла, что он умел его обуздывать и держать под контролем, и осознала, что ей ничто не грозит.
— Нет, не тебя, — тихо сказала Клео. — Тебя я не боюсь.
— Тогда самой себя?
Он до конца расстегнул рубашку. Медленно раздвинул ее, так что показались груди.
— Наверное, я боюсь неизведанного.
— Но ведь ты знаешь, чти нас ждет, Клео. Ты написала об этом целую книгу.
Макс снял рубашку с ее плеч и уронил на пол. Он обнял Клео и ладонями прикрыл ее груди.
— Не тебя, а меня ждет неизвестность.
Он прав, подумала Клео, пораженная его проницательностью. Она знала, что пусть и не в прямом смысле, но сегодняшний вечер тоже станет для Макса испытанием. Мысль об этом наполнила ее душу теплом.
Молча она коснулась кончиками пальцев его щеки. От ее движения пальцы Макса скользнули по ее груди, рождая новые ощущения.
Клео негромко вскрикнула и на секунду закрыла глаза. Она отклонилась назад, прижалась спиной к жаркому и крепкому, как скала, телу Макса и почувствовала силу его возбуждения.