Я пересек комнату. Шаг за шагом, шаг за шагом, и нагнулся над столом, опираясь на него локтями. Повинуясь инстинкту, я нашел глазами Тоби в надежде на… ох, да самому знать бы, на что. Уверение. Одобрение. Просто его взгляд, прикованный ко мне.
— Да. — Он нежно провел ладонью по моим волосам. — Именно так.
Считай, и не тронул почти, и едва ли что-то приказал, но внезапно все тело охватила дрожь, в паху заныло. Я забыл думать о чем-то, кроме Тоби и того, что он хотел от меня получить добровольно или забрать силой.
Он оттолкнулся от стола и зашел мне за спину, его пальцы прошлись вдоль позвоночника поверх рубашки, а затем едва различимо огладили зад. Я уронил голову между согнутых рук и толкнулся ему в ладонь.
Было слышно, как он резко вдохнул, а потом пальцы скользнули уже под моим животом, затеребили пряжку ремня и пуговицы брюк, стягивая их вместе с боксерами.
Боже. Боже мой.
Я всегда казался себе более голым, когда полуобнажен, а не полностью раздет. Сглотнув стон, я улегся щекой на стол и уставился на мягкое пламя золота под закрытыми веками.
— Эй. — Тело Тоби накрыло мое, тепло дыхания согрело ухо. — Я тут… привез с собой кое-что.
— Что?
— Из волшебного сундучка. Сейчас, погоди секунду.
Не знаю, что именно — собранность или несобранность — заставило Тоби оставить меня вот так на столе, частично раздетого и не связанного ничем, кроме его желаний, но в любом случае, оно вызвало острое чувство стыда. Мне было одновременно слишком жарко и слишком холодно, казалось, что я слишком прикрыт и слишком раздет. И возбужден. Так, что уже сил нет терпеть.
Он вернулся почти сразу. Что-то со стуком упало на стол. Я открыл глаза и…
— Тоби. Нет. Я… Ах.
Его теплые и скользкие от смазки пальцы подобрались ближе и вдавились внутрь моего тела. Я вздрогнул — он редко брал меня настолько уверенно — но облегчение от быстрого и недвусмысленного прикосновения на фоне целого дня поддразнивания оказалось несказанным. Я выгнулся, приподнявшись над столом, и с бесстыдным стоном насадился на его пальцы.
Словно он и не положил только что анальную пробку со встроенным вибратором рядом на стол.
— Да-а. — Тоби. Хрипло и надсадно дыша. — Давай, трахай меня.
И я трахал, стремительно доводя себя до безумия, пока лужайки и аркады колледжа Магдалины переливались розовым и золотым в последних лучах заката.
— Еще? — спросил он, сгибая пальцы глубоко внутри моего тела, заставляя гореть, извиваться и хотеть.
— Да. О господи, да. — Но он отстранился. Оставил меня задыхающимся, пустым и c ощущением утраты.
— Так, хорошо. А теперь слушай.
— Нет, пожалуйста… Мне нужно… — Он меня не удерживал силой, но в этой агонии потери и желания я как-то умудрился забыть и судорожно бился, словно прикованный.
— Шшш. — Он снова нагнулся, убирая мокрые от пота пряди с моего лба.
— Смотри, либо я даю тебе кончить сейчас, и ты сегодня вечером ходишь для меня с этой пробкой. Потому что… потому что, по-моему, это будет офигительно сексуально. Либо можешь сказать «нет» — пожалуйста, я не возражаю — но тогда разрешаю кончить не раньше, чем когда приду к тебе на следующей неделе.
Я ничком повалился на стол, полностью нокаутированный.
— Тоби, я не могу.
— Решать тебе, любимый. — Он поцеловал верхний изгиб моего уха, и я беспомощно затрясся мелкой дрожью, будто от плетки или пореза.
— Пожалуйста, не заставляй меня.
— Ты не обязан.
Я корчился в муках похоти, неуклюже толкаясь членом в, наверное, ручку от ящика.
— Слушай, ну стол-то долбить не надо. — Одна из его рук обвила меня из-за спины, и от нее стало так хорошо, так идеально, она оказалась настолько именно тем, что мне и было нужно, что я не смог сдержать слез. — Есть же я.
Во рту стоял соленый привкус. Бог мой. Я и правда заплакал. Он заставил меня плакать, всего-то предоставив выбор.
— Я не хочу… Не могу позволить тебе…
— Можешь. — Все еще скользкая от смазки рука проехалась по слишком тугой, слишком горящей коже. — Скажи, что ты хочешь.
— Хочу кончить. — Хныканье. Содрогания. Стремление вжаться в него. Страх, что если он перестанет трогать, я перестану дышать.
— Хорошо.
Он коснулся губами моего плеча и укусил. Не сильно, лишь тупое нажатие зубов и жар рта через рубашку. Я вскрикнул от его метки. И тут он ввел обратно пальцы и пометил меня еще раз.
Да, это бесспорно была сделка с дьяволом, но ох, как он ее подсластил.
Тоби не дразнил, но растянул удовольствие, посылая все новые волны наслаждения и лаская руками, губами и словами, которые одновременно успокаивали и вгоняли в жар.
Я был великолепен. Он любил меня. Все хорошо.
И я ему верил. Вот так, разложенный по столу со спущенными штанами и задранной вверх задницей, жестко имеемый пальцами, в луже собственных слез, пота и смазки, я чувствовал, что обо мне… заботятся. И в итоге именно от этого и улетел. Отказ от сопротивления и облегчение, а сопровождающий их оргазм получился практически случайно.
Я все еще качался, задыхаясь, на волнах блаженства, когда Тоби перевернул меня на спину, оседлал и засосал в губы. На вкус, наверное, было ужасно — солоно и горько от слез, но его язык добрался до всех дальних уголков моего рта. У самого Тоби яростно стояло, и он пах мускусной смесью секса и слишком большого количества одеколонов.
Я потянулся к нему, но он поймал мою руку и прижал ее к столу, наклонился, весь раскрасневшийся и улыбающийся, с влажными от пота волосами и замутненными желанием глазами.
— Это только для тебя.
— Спасибо. — Мои губы едва шевелились.
Мы лежали на столе, и никто не хотел двигаться, невзирая на неудобное положение. За окном уже стемнело. Такой коньячной оксфордской темнотой, с толстой луной в беззвездном небе, на фоне которого поблескивали силуэты шпилей.
Но тут я поймал краем глаза часы — ах ты ж черт — и на подгибающихся ногах поковылял в душ. А когда вернулся, Тоби сидел в единственном кресле комнаты, закинув ногу на ногу, и на одну ошеломительную секунду я его почти не узнал. Он тоже умылся и был облачен в двубортный смокинг с шелковым воротником-шалькой, который не выглядел бы неуместно в фильме сороковых годов. Наряд словно переносил Тоби за границы времени. Сунь в пальцы сигарету, и я бы мог оказаться на свидании с молодым Дирком Богардом.
— Ты выглядишь… — я не знал, как закончить, но вдруг понял: — Неотразимо.
Он покраснел и снова превратился в Тоби, рука которого смущенно потянулась к идеально повязанному галстуку-бабочке.
— Правда? Не дебильно?
— Ни на миллиметр не дебильно. — Господи спаси, даже не знаю, хотелось ли мне вылизать лакированные туфли на этом элегантном юноше или просто отыметь его до потери пульса. Может, и то, и то. — Откуда у тебя ретро-смокинг?
— Дед, — пожал он плечами.
Я отложил полотенце, которым вытирал волосы, и потянулся к застежке чехла для костюма.
— Эй, Лори… — Я взглянул через плечо и обнаружил элегантного юношу с самым неэлегантным предметом в руках. — Ты ничего не забыл?
Я застыл.
— Тоби, ну, разве мне правда надо…
— Нет, не обязательно. — Какое облегчение. — Но тогда ты вроде как нарушишь обещание.
Я нервно прокрутил эту мысль в голове. Может, пойти сейчас на попятный, а позже он меня накажет? Так вроде честно? И потом не придется… А он не станет…
— А что, если нарушу?
— Ничего, — пожал он плечами. — Я просто не думал, что ты так сделаешь.
Вашу мать.
— Ладно. Давай ее сюда.
Я промаршировал к нему, заставив запрокинуть голову, чтобы смотреть мне в глаза. Да, силовое давление, да, жалкий прием, но Тоби просто взглянул снизу вверх, как будто ему все равно, и убрал руку.
— Я сам, — сказал он, быстро оглядывая комнату и останавливаясь глазами на своих коленях. На одну ужасную секунду я решил, что он хочет перекинуть меня через них, и это уже было бы слишком. Не уверен, смог бы я для него… а не исключено, что и смог бы… Не знаю. Но тут он кивнул головой в сторону окна. — Давай снова на стол.