Вся моя сдержанность коту под хвост. Вместо того, чтобы всю концентрацию направить на эффективность своего рабочего процесса, я гоняю балду и вспоминаю тонкую сеточку морщинок вокруг глаз начальника, когда он улыбается.
Ох, беда! Начала фантазировать о своём сталкере…
Возьми себя в руки, Алиса, и собирайся на работу!
Сколько там времени?
Батюшки, мне уж выходить пора, а я всё витаю в облаках… Сегодня планировала выехать в офис пораньше, чтобы не пересечься с Березиным, а сама кофе не спеша хлебаю.
Бросаю все утренние сборы, чтобы нормально выглядеть и вприпрыжку бегу на улицу. Озираюсь по сторонам.
Нет «серебрянки». Можно дышать спокойно.
Березин проспал.
На радостях обретаю такую лёгкость, что меня уносит с очередным порывом ветра. Недалеко правда и прямиком в прохожего. Поднимаю глаза, чтобы извиниться, но давлюсь на первом же слоге.
— И тебе доброе утро, сестрёнка. — обдаёт меня прокуренным запахом изо рта Влад, вызывая крайнее отвращение.
— Что ты здесь делаешь? — сжимаю до боли челюсть, сдерживая поток брани. — Как нашёл?
— Твоя мамаша подсказала. — не скрывая презрения, произносит парень и пробегается оценивающим взглядом по дому за моей спиной. — Как так получается, что ты хорошо устроилась, а я ни сном ни духом?
— Пораскинь мозгами. — пытаюсь обойти, но Влад в своей манере больно хватает меня за руку и держит перед глазами.
— Осмелела, маленькая сучка? — наклоняется ко мне так близко, что я инстинктивно задерживаю дыхание и прикрываю глаза, ожидая удара. — Отвечай, откуда хата?
— Друзья помогли. — бормочу в ответ, растворяясь в нахлынувшем страхе.
— Что за друзья? — смакуя мои эмоции, хрипит отморозок.
— Влиятельные. — говорю правду, надеясь, что она его отпугнёт.
— У которых водятся бабки… — заключает он и я пячусь назад, улавливая ход его мыслей, но он яростно дёргает меня назад.
— Не смей приближаться к моим друзьям! — рычу я от наплыва эмоций, иллюстрируя в голове его знакомство с Милой и конец нашей с ней дружбы. — Разбирайся со своими проблемами сам!
— Заткни пасть, сука! — выкручивает мне руку сводный брат. — Не верещи!
Проглатываю крик и делаю короткие вдохи, чтобы погасить нарастающую дрожь.
— Пошли, покажешь, чем разжилась! — толкает меня к подъезду Влад и я от ужаса цепенею.
Если мы останемся одни, то меня уже ничто не спасёт.
— Нет… — вырывается из меня слабый отпор. — Там повсюду камеры…
— Отключишь. — не мешкает парень и тащит меня чуть ли не волоком к двери.
Меня начинает так сильно колотить, что я слышу, как хрустят мои кости.
— Не надо, Влад! — позорно молю я, мечтая, чтобы это всё прекратилось.
Хочется кричать, звать на помощь. Но это не спасёт. Сколько раз я пыталась, столько раз и жалела. Всё заканчивалось тем, что сводный брат избивал меня до полусмерти, а его отец пользовался своим положением в полиции и уничтожал все свидетельские показания тех нескольких отзывчивых людей, что пытались мне помочь. Надежда умерла и давно.
Я не смогу освободиться от притязаний брата самостоятельно, а других это просто не волнует. С малых лет я убедилась в том, что по большому счёту всем плевать, что со мной происходит. Никто не замечает элементарных вещей. Что девочка в синяках. Что девочка молчит и ничего не ест, хоть и получила накануне пособие за смерть отца при исполнении служебных обязанностей. Что девочка до последнего не идёт домой, а сидит в школе, институте, да где угодно, лишь бы оттянуть момент возвращения в тихий ад.
Почему я терплю?
Из-за мамы. Всё понимающей, но такой же запуганной, как и я. Тихой, покладистой, со слабым сердцем мамы. Нет у нас защиты и опоры, кроме нас самих. Папы не стало ещё в моём детстве и судьба не сжалилась над нами, подарив избавление от горя, а наоборот. Послала нам испытание в виде отчима и его сына. Папин сослуживец положил свой злой глаз на мою ослабшую, убитую горем, но несомненно красивейшую маму и вошёл в нашу жизнь с видом покровителя. И спустя время лишь убедился, что подчинить себе двух беззащитных девочек не составит труда, приведя в дом и своего подрастающего сына-садиста, которому официально разрешил делать всё, что ему заблагорассудится.
А сыну хотелось управлять, ломать, истязать и довольствоваться своей безнаказанностью. Годы шли и Влад превратился в чудовище, считающее, что ему всё сойдёт с рук. Мама закрылась в себе, отчим живёт в своё отвратительное удовольствие, слава Богу, находящееся за пределами дома, а я… а я просто пытаюсь выжить. Мечтаю достичь того уровня, когда смогу вытащить и себя, и маму из этого ужаса, не боясь, что нас сведут за это в могилу.