Кончилось лето, наполненное Трейси, — эта мысль оставляла ноющую пустоту в душе, как после посетившей семью смерти. Потерять Кэйт не было так больно. Любил ли он Кэйт — или любил чувство уверенности в себе, которое она внушала?
Трейси сидела в качалке на задней веранде сестрина дома, держа на коленях Джоша, занятого вечерней бутылочкой. Воздух наполняли голоса ее родных и их смех. Так она и хотела жить — когда-то.
— Не хочешь со мной поговорить? — Мать присела в качалку рядом. Элис Салливен всегда знала, что чувствуют ее дети.
Трейси проглотила комок в горле и созналась:
— Корт уезжает.
Мать потянулась к ней и положила ладонь на руку Трейси:
— Мне жаль тебя, девочка.
Кто-то из племяшек завизжал: битва на водяных пистолетах была в разгаре. Джош вздрогнул у нее на руках, но тут же переключил внимание на бутылочку. Дети были в полном восторге, и взрослые с не меньшим удовольствием подкрадывались и поливали друг друга. Корт весь промок.
— Ты могла бы уехать с ним.
— Нет. Я нужна здесь.
— Трейси, плохо, если ты будешь жить далеко от нас, но куда хуже, если рядом и будешь несчастной. Раньше мы обходились без твоих денег, обойдемся и сейчас. Иногда нужно выбирать то, что хорошо для самой себя.
— Для меня хорошо жить здесь, и я не хочу, чтобы ты опять работала. С твоими больными коленями ты не выдержишь целый день на ногах, как в той столовой. И если Шерри сдаст экзамен и будет ходить в колледж, тебе придется смотреть за ее маленькими.
Элис окинула взглядом веселую и промокшую толпу на заднем дворе.
— Я горжусь своими детьми. Мы начинали скромно, но из всех вас вышел толк.
А ведь верно, с удивлением подумала Трейси.
Она-то всегда заостряла внимание на ошибках, вместо того чтобы видеть успехи молодого поколения Салливенов.
— Детка, ты рассталась с ним тогда, потому что так было надо. Сейчас ты можешь выбирать, как поступить.
— Мам, мне нравится моя работа и нравится, как люди здесь помогают тому, кто в этом нуждается. Не думаю, что везде можно найти такое. Я ненавидела подачки, но без них никто из нас так не преуспел бы. Теперь моя очередь давать.
Мать похлопала ее по руке и поднялась.
— Великодушие — это хорошо, но смотри, как бы не дать больше, чем в твоих силах.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Корт возился со своей машиной, когда все четверо братцев Трейси вылезли из остановившегося рядом грузовика. Приехали проучить его за то, что бросает их сестренку? Ну что ж, он заслужил.
— Эй, — окликнул его Дэвид. — Трейси просила помочь тебе погрузиться.
Значит, она сказала, что он потом вернется за ней?
— Не откажусь.
Весь последующий час все четверо таскали коробки из верхних помещений, забив трейлер почти доверху.
— Спасибо, мужики. Осталась только колыбелька, но я бы хотел, чтобы Джош проснулся сам.
Дэвид шагнул к нему и протянул руку.
— Жаль, что у вас с Трейси не получилось.
Она рассказала им правду, и они все равно пришли помочь! Не только Трейси — все Салливены великодушны. Корт почувствовал себя приниженным.
— Мне тоже жаль.
Он произнес это, и внезапная мысль, как магниевая вспышка, озарила его: он любит Трейси.
Как же он не мог понять этого раньше? Его связь с Кэйт была не чем иным, как попыткой найти Трейси замену. Найти женщину, которая будет рядом, чтобы верить в него, когда его собственная вера пошатнется. Но его чувство к Кэйт было только бледной копией того, что пробуждала в нем Трейси. Да, он любит Трейси, желает ее, нуждается в ней.
Ну, и что хорошего, если он будет жить за полстраны отсюда и она с ним не поедет? Нужно переубедить ее. До того, как они с Джошем покинут город.
Джош как будто угадал его мысли — монитор на его поясе донес детский лепет.
— Пойду заберу его.
— Корт, я рад был твоему приезду, но по-настоящему — намять бы тебе бока за то, что ты опять обижаешь Трейси.
— Опять?
— Да, опять, и если тебе невдомек, о чем я, тебе с ней надо как следует поговорить, прежде чем ты тронешься отсюда.
Что он имеет в виду? Неужели Либби говорила правду и Трейси любила его еще тогда, когда оба учились в школе? Черт возьми, почему же тогда она не хочет с ним ехать?
Размышления Корта прервал скрежет тормозов. Перед ними, выехав из-за угла, остановился маленький пикап доктора. За рулем сидел Рикардо.
— Садитесь быстрее, док. Док — другой док ему очень плохо.
Корт бросился было к машине, но замер, переведя взгляд на дом: по радио его продолжал звать Джош.
— Поезжай, — подтолкнул его в спину Дэвид. Я посмотрю за Джошем. — И, видя нерешительность Корта, добавил:
— Все будет нормально, твой малыш узнает своего дядю Дэвида. А если уж мы вчетвером с ним не справимся, заброшу его к маме.
— Поехали, поехали, поехали! — орал Рикардо из кабины.
— Вернусь, как только смогу! — Корт передал монитор Дэвиду. — Подвинься, парень, я поведу.
Он мчался с такой скоростью, что по сторонам дороги все слилось в сплошную серую полосу. Рикардо выпалил что-то про то, как док свалился с лестницы, но потом перешел на пулеметный испанский, и Корт перестал его понимать.
Когда Корт свернул на стоянку, «скорая» еще не приехала. Над лежащим перед домом человеком склонилась регистраторша, Пам. Над ними свисал с дерева воздушный змей, а рядом валялась упавшая набок стремянка. Все было понятно, но Корт, больше для того, чтобы определить, насколько Финни в сознании, спросил:
— Что случилось?
— Свалился с этой собачьей лестницы.
Корт произвел первичный осмотр, проверив пульс и дыхание, затем ощупал поврежденное бедро и присвистнул:
— Нехороший перелом.
— Сложный? — прохрипел Финни.
— Угу, «скорую» вызвали?
— Да, — заверила Пам. — Уже едут.
— Хорошо. Нужна надувная шина.
— У меня нет, — сказал Финни сквозь стиснутые от боли зубы. — Нет денег на дорогие игрушки.
Выругавшись, Корт стал соображать, чем заменить шину. Если не зафиксировать ногу, неподвижная, сломанная кость может пропороть артерию. И вряд ли у деревенской перевозки есть то, что ему нужно.
— Рикардо, беги в больницу и сними со стены полку. Принеси сюда доску, кронштейнов не надо.
И еще одеяло. Пам, мне нужен бетадин, стерильные повязки и все, чем можно закрепить эту доску.
Оба кинулись выполнять порученное.
— Хочешь привязать меня к книжной полке? Идея Финни не нравилась.
— А что еще делать?
— Да, действительно. Ты всегда умел находить выход. При малых средствах, как в моей практике, приходится исхитряться. — Каждое слово давалось ему с трудом. — Вот и Рикардо такой же.
Финни, вероятно, взял подростка под свое крылышко, так же как Корта пятнадцать лет назад.
— Кто будет здесь вместо вас?
— Пришлют кого-нибудь временно, на пару дней в неделю. Проживем, не волнуйся.
— Вы пролежите не один месяц.
— А ты за это время пройдешь курс кардиологии.
Решение пришло внезапно: если и Трейси его любит…
— Не нужно временных. Я останусь здесь, пока вы не подниметесь на ноги.
— Не упускай из-за меня случая, сынок. Если, конечно, ты не хочешь остаться ради себя и той девушки.
— Я остаюсь ради себя. До следующего семестра я думаю убедить Трейси поехать со мной.
Доктор Финни не сдержал улыбки, хотя страдание сделало ее похожей на гримасу.
— А если она убедит тебя остаться, я сдержу обещание и продам вам тот кусок у реки, который ты всегда хотел иметь.
— Договорились.
Появилась Пам. Корт сделал пострадавшему укол, чтобы уменьшить боль, затем разрезал штанину, очистил открытую рану и наложил на нее марлю. С помощью Рикардо и Пам подвел под ногу доску. Когда двадцатью минутами позже на стоянку въехала «скорая», он уже зафиксировал конечность и освобождал пикап, чтобы везти дока в больницу самому.