Но иногда даже безграничной материнской любви недостаточно. Я была единственным родителем для своих детей. Мне было очень сложно и работать, и быть рядом с детьми. Я даже была одно время помощником футбольного тренера, хотя, кроме правил игры, ничего не знала. Теперь мне смешно об этом вспоминать, но тогда я плакала ночи напролет, лежа одна в постели и удивляясь тому, что случилось с моей замечательной мечтой.
Встречу ли я когда-нибудь любимого человека, который полюбит меня и, самое главное, сможет полюбить моих детей так же, как люблю их я? Это казалось невозможным, но потом чудо произошло. Я встретила Курта Рассела [4] . Мы стали одной семьей и оказались в руках заботливого отца. Он сделал нашу жизнь радостной и полной любви и привязанности.
Курт привел в наш дом своего ребенка, моего приемного сына Бостона, и все вместе мы стали настоящей семьей. Уайатт родился через три года и связал нас вместе. Теперь я бабушка Райдера, Уайлдера, Боди и новорожденного Бинга, я горжусь этим, и в моей жизни снова есть дети. У меня именно такая семья, о которой я мечтала. Чудеса бывают. Я смотрю на своих детей и поражаюсь, что после всех испытаний и бедствий, которые выпали на нашу долю – так или иначе, мы сделали это.Для меня быть матерью – значит, использовать множество инструментов. Какими-то я владела, какими-то – нет. Мне повезло: у меня были очень хорошие родители. Они оба работали, но, несмотря на это, много занимались мной и всегда поддерживали. Более того, они любили меня. Они были для меня самым лучшим примером, но даже этого оказалось недостаточно. У меня накопилась масса вопросов, оставшихся без ответов. И именно поиск ответов на эти вопросы привел меня к лучшему осознанию себя и пониманию собственной психологии, помог научиться успокаивать свой разум и сосредотачивать внимание. Я поняла, что должна стать примером для своих детей. Я должна была быть мужественной и увидеть себя такой, какая я на самом деле. Это было нелегко. Быть честной с собой, обнажить душу и понять, что ты из себя представляешь, очень важно. Только когда ты поймешь, кто ты есть, ты найдешь в себе сочувствие и понимание. Они и позволят провести детей по пути познания самих себя.
Флаг
Это было обычное будничное утро, ничем не отличавшееся от других. Вдруг зазвонил телефон, и подруга прокричала мне: «Включи новости». Я щелкнула пультом телевизора и наблюдала, открыв рот, как рассыпались два нью-йоркских небоскреба. Я тут же подумала о своих детях. Четырнадцатилетний Уайатт собирался в школу. Кейт и Оливер были в Лос-Анджелесе. И Курт тоже. Мы все были в безопасности.
Как близкие у смертного ложа, мы собрались у телевизора – наблюдали, ждали и рыдали. С каждым новым репортажем и с каждым повтором кадров в замедленном режиме мы оплакивали жизнь, которую мы знали и которая закончилась. Это было реально. Это изменило правила игры. Мир больше не будет прежним. События 11 сентября разделили людей всех стран, вероисповеданий, национальностей и убеждений.
Волна реакции прокатилась через океан, вызвав всплеск подозрения и страха. Я видела перспективу, которая открывалась перед нами, и она пугала меня. Я внезапно вспомнила одно событие – оно произошло, когда мне было одиннадцать лет. В школе, в День наглядных пособий, я радостно скакала по коридору в класс, где должны были показывать кино. Я думала, что мы будем смотреть фильм о сельском хозяйстве или об искусстве. К моему удивлению, фильм начался с изображения больших часов, отсчитывающих секунды в обратном порядке, от девяти до нуля. Затем рокочущий голос сообщил: «Вот что произойдет, если враги атакуют!» На экране появились сцены разрушения и смерти. Это был фильм гражданской обороны о том, что случится, если на Америку упадет атомная бомба. Мы, дети, должны тогда будем спрятаться под стол, закрыть головы и отвернуться от слепящего света. Надпись на экране гласила: «Спрятаться и Укрыться».
Мир, который я знала, изменился в одно мгновение. Мой юный мозг навсегда запечатлел ужасную картину, которую я не могла осмыслить. Меня начало трясти, и я заплакала. В панике выскочила из класса и бросилась домой. Я позвонила матери, она примчалась домой с работы и, в конце концов, успокоила меня.
Это детское переживание осталось со мной навсегда. Еще долго я не могла выйти из дома, если слышала завывание сирены. Семена страха, посеянные фильмом, выросли в глубоко укоренившийся ужас и затем – в панические атаки, тревожное расстройство, которое мучило меня всю молодость. Этот внутренний страх физически мучил меня, я боялась звука сирены и очень долго страдала от этого.