Эту весть Мстислав Ростиславич получил в Суздале в субботу 14 июня. Расстояние между Суздалем и Владимиром (порядка 30 вёрст) его полк преодолел за день. Шли «борзо» — «яко на заяц», по выражению летописца. Рано утром в воскресенье 15 июня Мстислав достиг Владимира (во всяком случае, так получается по летописи) и, оставив в городе женскую часть семьи — мать, жену и невестку (жену брата), продолжил движение навстречу противнику.
Войско Михалка Юрьевича, в свою очередь, двигалось от Москвы к Владимиру по тогдашнему кратчайшему пути, в основном совпадающему со старой Владимирской дорогой. Поскольку самого князя по-прежнему несли «на носилех», фактически во главе войска встал Всеволод. Вот когда ему пригодился прошлый опыт — пускай и не всегда удачный. Но ещё больше пригодилось то, что рядом находился другой князь — сын Святослава Всеволодовича Владимир с черниговскими воями — теми, что «под трубами повиты, под шеломами взлелеяны, конец копья вскормлены» (как выразился о воинах другого черниговского князя автор «Слова о полку Игореве»). И в решающий момент их отвага оказалась как нельзя кстати для Юрьевичей.
До владимирских укреплений они не дошли совсем немного — всего пять вёрст, когда встретились с ратью Мстислава Ростиславича. Автор Ипатьевской летописи называет точное место сражения: Юрьевичи переправились через реку Колокшу, левый приток Клязьмы (в Ипатьевском списке: Лакшу, в Хлебниковском: Кулашку), и были «на поле Белехове»24. Местная традиция отождествляет это поле с нынешним селом Волосовым Собинского района Владимирской области на реке Колонке (притоке Колокши); сейчас там расположен Николо-Волосовский женский монастырь, известный с XV века. По-видимому, здесь и произошло сражение, решившее судьбу владимирского престола.
Сражение это началось внезапно для Юрьевичей. Полк князя Мстислава Ростиславича выступил «из загорья»[10]: все «во бронях, яко во всяком леду», то есть в панцирях, сверкающих на солнце, будто лёд, по образному выражению летописца. Воины развернули стяг Мстислава, начиная сражение, а заодно подавая знак Ярополку, преследующему Юрьевичей. И Михалку — а вернее, его брату — пришлось спешно «доспевать» собственные полки, выстраивая их к битве. Впереди шёл полк князя Владимира Святославича — он и должен был принять на себя первый удар. А получилось так, что он сам оказался готов нанести первый удар — и этой его готовности хватило для общей победы.
«Мстислав же с суздальцами, а Всеволод с владимирцами и с Владимиром, снарядив полки свои», устремились друг на друга, рассказывает летописец: Мстиславовы воины шли, издавая воинственные кличи, «яко пожрети хотяще» своего врага; стрельцы же обеих ратей перестреливались друг с другом. А далее случилось то, что случалось иногда в междоусобных войнах того времени: одна из ратей, несмотря на свой грозный вид и кажущуюся воинственность, не выдержала даже не удара, а одного лишь сближения с противником — и бежала с поля боя. Так было, к примеру, в недавней Черниговской войне, когда полк Олега Святославича бежал, «только по стреле стреливше», перед войском Святослава Всеволодовича; так вышло и на этот раз. Перестрелкой лучников всё и ограничилось; вооружённые в тяжёлые и блестящие доспехи воины Мстислава даже не вступили в сражение, но повергли стяги и побежали, «гонимые гневом Божиим и Святой Богородицы». О воинах Ярополка речь в летописи вообще не идёт25 — как видно, и они предпочли ретироваться, не вступая в битву.
Московский книжник XVI века объяснял случившееся тем, что войско Мстислава Ростиславича оказалось не готовым к битве, не успело развернуться, растянувшись в походе: многие ещё даже не вышли из Владимира, поскольку Мстислав очень спешил26. Может быть, и так. Но для современников главное было в другом: бегство Ростиславичей ясно показывало, что правда не на их стороне. «Онех бо бяшеть сила множьство, [а] правда бяшеть и Святый Спас с Михалком», — читаем в летописи. Рассказывая о том, что предшествовало битве, летописец даже нарочно преувеличивал видимое превосходство Ростиславичей и немощь Михалка — но против Божьей воли кто устоит? Племянники законного владимирского князя нарушили крестное целование — и приняли за то возмездие свыше. Летописец не забыл снабдить своё повествование и назиданием, обращённым ко всем князьям: случившееся должно было стать для них уроком, напоминанием о том, чтобы им «креста честного не преступать и старейшего брата чтить, а злых человек не слушать, иже не хотят межи братьею добра».
10
Слово не вполне понятно. Чаще всего под ним понимают название какого-то села. В Хлебниковском списке Ипатьевской летописи: «...из загорд[и]я».