Поражение Ростиславичей в любом случае не прошло для ростовских и суздальских «мужей» бесследно. Главным и наиболее тяжёлым его следствием стала ликвидация в Ростове княжеского стола. Так потерпели крах почти сбывшиеся надежды ростовцев на восстановление роли и значения их города. Очевидно, не только Михалко, но даже Всеволод княжить в Ростове не пожелал, а может быть, и побоялся. Братья возвратились из Ростова во Владимир, и по возвращении Всеволод получил от брата во владение Переяславль-Залесский — ещё один «новый» город во Владимиро-Суздальской земле, ранее никогда не бывший стольным и не имевший своего князя.
В том же году братья предприняли ещё один совместный поход — против рязанского князя Глеба Ростиславича. Сделано это было, несомненно, по согласованию с черниговским князем Святославом Всеволодовичем.
Союз с Юрьевичами и поражение Ростиславичей, поддерживаемых рязанским князем, сразу же принесло вполне ощутимую выгоду Святославу. Он начал войну с Рязанью даже чуть раньше Юрьевичей. Сын Святослава Олег на обратном пути из Москвы (куда он, напомню, провожал владимирских княгинь) двинулся к Лопасне — волости, находящейся на берегу Оки, против устья одноимённой реки. Здесь, на Оке, сходились границы трёх княжеств — Черниговского, Владимиро-Суздальского и Рязанского. На этом пути Олег Святославич-младший занял городок Сверильск — прежнюю черниговскую волость, захваченную Глебом Рязанским едва ли не в короткий период княжения Ростиславичей в Ростовской земле; как полагают, этот населённый пункт находился на реке Сиверке, правом притоке Москвы, где известно село Сиверское (Северское), в семи километрах к северу от Коломны32. Глеб послал против Олега своего племянника (внучатого?), некоего Юрьевича (возможно, одного из младших сыновей бывшего муромского князя Юрия Владимировича, умершего в 1174 году?), однако в битве у Сверильска дружина Олега одержала полную победу, рязанцы бежали, и спорная волость осталась за Черниговом.
Воевать ещё и с Юрьевичами Глеб не решился. Когда владимирские и переяславские полки приблизились к Коломне, ближайшему рязанскому городу, их встретили послы Глеба. Переговоры проходили близ Коломны, на реке Мерьской (позднее этот приток Москвы получил более благозвучное название — Нерская).
— Глеб кланяется тебе, — передаёт летопись речь послов, обращённую к князю Михалку, — так говоря: «Аз во всём виноват. А ныне возвращаю всё, что забрал у шурьёв твоих, у Мстислава и у Ярополка, и до золотника. И Святую Богородицу, что взял из Владимирской церкви».
«И всё, что взял, и до книг, — всё то возвратил»33.
В летописи не сказано, обсуждалась ли при этом судьба захваченных в плен княгинь. Наверное, Глеб должен был озаботиться участью своей тёщи, княгини Ростиславлей. Тем более не знаем мы, как обстояло дело с жёнами Ростиславичей. Но, учитывая, что старший из братьев Мстислав в том же или следующем году женился в Новгороде, его первая жена так и осталась во Владимире и либо быстро умерла, либо приняла иноческий постриг. Надо думать, то же ждало и молодую Всеславну, жену Ярополка.
Михалко Юрьевич вместе со Всеволодом вернулся во Владимир, откуда Всеволод отправился в Переяславль. Но главное, на своё законное место — в Успенский собор города Владимира — была возвращена похищенная чудотворная икона. Теперь князья Юрьевичи могли по-настоящему торжествовать: их победа над Ростиславичами обрела окончательное, символическое оформление.
В Переяславле-Залесском
Если не принимать в расчёт кратковременное вынужденное пребывание Всеволода на киевском престоле, то северный, суздальский Переяславль (Переяславль-Новый, или Залесский, как называли его, чтобы отличить от Южного, или Русского, Переяславля) стал первым городом, полученным им во владение, можно сказать, первым его настоящим домом, в котором он мог чувствовать себя полным хозяином.
Этот город, основанный Юрием Долгоруким в 1152 году — на новом, необжитом месте, в низине, несколько в стороне от старого города Клещина, но на берегу того же Клещина (ныне Плещеева) озера, — отличался от других городов Северо-Восточной Руси прежде всего размерами. Летописец не случайно назвал его «великим»: общая длина валов Переяславской крепости достигала 2,5 километра — это больше, чем в других городах Суздальской земли, за исключением Владимира. Главный собор города был посвящён Спасу; построенный из белого камня, он был украшен Юрием со всей возможной пышностью: «...и заложи велик град, и церковь камену в нём доспе Святаго Спаса, и исполни ю книгами и мощми святых дивно...»34