— А если не успеете продать свой товар?
— Передаём префекту, чтобы тот сбыл, а деньги вернул, когда снова приплываем через год.
Всеволода тогда тронула за рукав рядом стоящая Евстахия. Как видно, ей надоело стоять и слушать чужую речь.
— Успешной тебе торговли, Светозар, — пожелал напоследок он и уже хотел уйти, как купец остановил его:
— Князь, может, купишь что-нибудь в память о родине?
— А что ты можешь предложить?
— Взял я у нашего ростовского ювелира изделия, которые выполнены в русском духе. Посмотри, может, что-то понравится.
Светозар развернул перед собою тряпицу с драгоценностями. И чем-то родным повеяло на Всеволода от них. Здесь были серьги, стилизованные под снежинки, подвески, напоминавшие ёлочные шишки, серебряная нагрудная бляха с зимней картинкой... Долго разглядывал он необычные изделия, а потом примерил серёжки Евстахии. Увидев себя в зеркале, она пришла в восторг:
— У меня таких нет. Какая тонкая работа!
Всеволод был польщён похвалой девушки.
Ещё бы, чего только не было у византийской принцессы, и коли понравилось ей украшение, изготовленное русским умельцем, стало быть, того оно стоило.
Был полдень. Солнце палило немилосердно, хотелось прохлады, да и время обеда наступало, и Всеволод предложил:
— Зайдём в трактир. Думаю, найдём что-нибудь из еды по своему вкусу.
— Как это интересно! — захлопала она в ладошки. — Никогда не была в трактирах. Хочу увидеть!
— А в какой бы ты хотела пойти: для бедных, состоятельных или богатых?
— Чем они отличаются друг от друга?
— Всем — от мебели до еды. В богатых — резные столики с мраморными ножками...
— Туда не хочу, я такого много навидалась в своём дворце. Веди в трактир, где обедают бедняки!
Всеволод особо не удивился её желанию, потому что сам недавно хотел поглядеть на жизнь простого народа. И он повёл её в захудалый трактир.
Таких заведений в столице было большинство, поэтому искать пришлось недолго. Их привлекла крикливо и аляповато выполненная вывеска, которая гласила: «Поешь у нас и станешь сильный, как слон!» Ступени крыльца были истёрты, набухшая деревянная дверь открывалась с трудом, но зато в помещении было полно народу, так что им с трудом удалось найти себе места. Столы были длинные, деревянные, скамьи вделаны в стены, окошечки маленькие, было полутемно. Всеволод присел рядом с каким-то матросом, Евстахия, брезгливо поморщившись, примостилась возле. В трактире было шумно, посетители громко разговаривали, смеялись, спорили, кричали, размахивали руками. Евстахия сжалась, как видно, она была не на шутку испугана, и он уже пожалел, что привёл её сюда.
Всеволод заказал себе жареного мяса с белым хлебом и пивом, а Евстахия пожелала пирожное с сыром и мёдом и капуанское виноградное вино, в небольших количествах византийцы употребляли его как прохладительный напиток Заказ был исполнен быстро, и они принялись за еду.
— А куда ведёт вторая дверь? — спросила она. — Там шумят ещё громче.
— Это комната для азартных игр.
— И что за игры?
— В кости, наверно. Самая распространённая игра. Не увлекаешься?
— Нет. Я люблю шашки и шахматы. Иногда собираемся в кружок на такую забаву: быстро показываем друг другу пальцы, и надо сразу сказать, кто сколько показал. Или вот ещё: подбрасываем монету и стараемся угадать, какой стороной она упадёт. Или игра в чет и нечет, тут применяем орехи или камешки. А в кости играть ни разу не приходилось.
— И не стоит пытаться.
— А мне хочется! — вдруг капризно заявила она. — Доедим и зайдём в то помещение.
Делать было нечего, пришлось покориться.
В игральной комнате было тесно и душно. За несколькими столиками сидели мужчины и азартно кидали кости. Это маленькие кубики с углублениями на гранях от единицы до шести. Если выпадали сочетания крупных цифр, то все кричали «Венера!», а если единицы и двойки, то «Собака!» Всеволод и Евстахия с любопытством наблюдали за играющими.
Вдруг один из них громко воскликнул:
— А вот у нас новый господин появился! Может, попытаешь счастья?
На Всеволода смотрели все присутствующие. Даже игру прекратили. Всеволода охватил азарт: а почему бы и нет? Ничего сложного, бросай и бросай кубики, выпадет счастье — значит выиграл, не повезёт — проиграл. Подвоха и мошенничества никакого. Эх, была не была!
Ему уступили место. Он взял в руки пару кубиков, подкинул. Удача! Выпали пятёрка и шестёрка. Все вокруг закричали, засмеялись, стали тыкать в спину, бока:
— Давай дальше! Уйдёшь с мешочком денег!
Он снова бросил. И снова крупный счёт! А его соперник, как назло, брал совсем мало очков. И так продолжалось ещё раза три. А потом он стал проигрывать. Сначала спустил то, что выручил, а затем пришлось опустошать мешочек, висевший у него на ремне. Ему сочувствовали, советовали, подсказывали, но ничего не помогало. Тогда он решил выйти из игры, но кругом все протестующе зашумели; когда выигрывал, не уходил!
— Это нечестно!
— Надо играть до конца!
Пришлось остаться, пока кошелёк не опустел совсем. Огорчённый, покинул трактир. На него с усмешкой и сочувствием смотрела Евстахия.
У крыльца стояли двое мужчин. Один из них спросил:
— Проигрался, господин?
— Вчистую.
— Всё верно, таких они не выпускают. Мошенники!
— Но как можно плутовать в этой игре? Ведь всё на виду, я сам бросал свои кости и видел, как это делает соперник...
— Очень просто. Сначала тебе дали кости, у которых в одной стороне был залит свинец, и они падали с крупными цифрами. Дали тебе выиграть, втянули в игру. А потом кости незаметно подменили. И ты продулся. Не ты первый, не ты последний!
— Хорошо ещё, что не побили, — заметил другой мужчина.
Впрочем, проигрыш для Всеволода был невелик, и он забыл о нём. Они вышли на берег залива Золотой Рог. Сзади них громоздился огромный город с кирпичными и каменными домами, куполами соборов и церквей, среди которых выделялся главный купол Святой Софии, а внизу раскинулся причал с сотнями кораблей со всего света; на пристанях бегали люди, сгружая и нагружая товары: виднелись воины с секирами, пиками и овальными мечами, перекликались матросы, гортанные звуки их голосов просторно растекались над водой; ровную гладь залива бороздили барки, могучие дромоны, тонкие изящные паландарии; реяли паруса белые, красные, голубые.
Всеволод когда-то мечтал побыть здесь с Виринеей. Виринея... Странно, он всё ещё любил её, но уже спокойней и постоянней, и этой любви не мешала даже Евстахия. В Виринее он любил те дни безмятежного счастья и обновления, которые пережил в весенние дни; Евстахия же для него — единственный близкий и понятный человек, умеющий вовремя наложить пластырь на душевные раны. Без неё он был бы совсем одинок.
Она заглядывала ему в глаза:
— О чём ты думаешь?
— О тебе.
— Когда гляжу на залив или в морские просторы, на душе наступает умиротворение. Когда было грустно, уходила на берег моря.
— Я понимаю тебя.
— Хорошо бы покататься на лодке. Можно найти рыбаков, которые до вечера могут выделить посудину.
— Я проиграл все свои деньги.
— У меня в кошельке завалялось несколько монет.
Лодку нашли быстро. Плавали по заливу, пока не надоело.
— Во дворец не хочу, — поджав губки, проговорила Евстахия. — И вообще сегодня не хочу с тобой расставаться. Но вот куда бы податься?
Всеволод подумал, ответил:
— Пойдём поиграем в мяч. Давно не забавлялся. Как начнёшь гонять, про все заботы забываешь.
Так и решили. Хорошая поляна для игры была в Большом дворце. Там собралось много молодёжи. Мячи изготавливали из шерсти или перьев и обшивали кожей; тяжёлые мячи набивали песком. Было несколько видов забав. В одной из них тот, кто бросал мяч, целил им в одного из играющих, а на самом деле кидал его другому, поэтому каждый участник должен быть настороже, чтобы брошенный мяч не застал его врасплох.