…поспешно притащила к себе… [в московскую квартиру] молодого автора рассказов, верность идейных позиций которого критики брали под сомнение. Для Порции Браун подобные сомнения были наилучшей рекомендацией. Она была на пятнадцать лет старше рассказчика, но её не останавливало ничто. Она его ласкала в постели, она обещала ему толстые сборники в Англии, в Америке, она показывала наброски своей большой статьи о его творчестве, которую она готовила для журнала «Энкаунтер», распространяемого по всему белу свету. Он, ещё несколько лет назад печатавшийся только в областной газете, цвёл, перед ним раскрывались новые миры.
«Новые миры» — какая острая шпилька и какая изящная игра слов, которую нельзя не оценить, помня о многолетней полемике Кочетова с «Новым миром» Твардовского!
Кем был прототип этого «автора рассказов», сейчас сказать трудно, но и не суть неважно, имя им легион. Но здесь я опять хочу подчеркнуть ту же мысль, на которой я неоднократно останавливалась выше: никакая «Порция», никакие «печеньки» были бы не в силах никого поколебать и совратить, если бы люди, сами по себе, уже не были бы гнилым, без труда уловляемыми на любой, даже самый тупой, крючок жадности и тщеславия. Так где же и почему «порвалась связь времён», Вячеслав Анисимович? «Где, почему разлад возник?»
Если вкратце, то он возник тогда, когда советская идея перестала быть идеей семейной, идеей, так сказать, патриархальной. Почему Журбины перестали воспроизводить себе подобных, но только в улучшенном варианте? А почему семинаристы, дети, казалось бы, вполне добропорядочных священников, в массовом порядке становились нигилистами и даже атеистами и революционерами? — Потому что в «державе Датской» завелась гниль, тля, парша, ржавчина, плесень (вирус, как сказали бы в наше время). А почему она завелась? — Потому что ослабла вера и, следовательно, иммунитет. — А почему ослаб иммунитет? — Потому что прежняя идея, прежняя вера перестала быть делом жизни, тем, за что, без колебания или с колебаниями, кладут жизнь. А почему?..
В 1969 году Кочетов издал в библиотеке журнала «Огонёк» сборник короткой прозы «Встречи добрые и недобрые», куда включил очерк «Скверное ремесло», в котором, помимо прочих, фигурировала (не названная по имени) американская журналистка, бравшая интервью у самого Кочетова. Охарактеризовал он её роскошно: в редакцию журнала «Октябрь» «заползла рептилия дамского пола».
Нет, пусть бросит в меня камень тот, кто скажет, что у Кочетова не было чувства юмора! Было, и ещё какое! Муза сарказма щедро одарила этого литератора, но этими стилистическими сокровищами он пользовался очень дозированно: это был специфический русский юмор — трудноопределимый литературоведчески, но восходящий, несомненно, к стилистике басен Крылова, хотя, с другой стороны, в чём-то очень похожий на юмор, с переходом в сарказм, классических писателей «старой доброй Англии».
Оставив, ненадолго, в покое Порцию Браун, ответ на вопрос «Где, почему разлад возник?» постараемся если не найти, то хотя бы подсмотреть в двухсерийном телевизионном фильме «Запомните меня такой» — советском социальном хорроре номер три, после «Остановился поезд» и «Курьера». Характерно, что и в этом фильме, как и в «Поезде», снимался Олег Борисов, таким образом создав, своей замечательной игрой, ещё один образ постепенного идеологического и, главного, нравственного, до полной деградации, обветшания советского общества.
«Запомните меня такой» был снят по мотивам пьесы Романа Солнцева (Рината Суфиева) «Мать и сын» в 1987 году, через год после «Курьера». Прошёл всего один год, но та тихая деградация, которая была образно представлена в «Курьере», превратилась уже в полный мрак, во всех отношениях. По мне, так это самый чёрный и тяжёлый из всех перестроечных фильмов, хотя там нет ни стрельбы, ни кровищи, ни даже порнографии, если не считать вечного лифчика на вечной Елене Прокловой, которой, за неимением таланта, приходится демонстрировать только лифчики.
И, тем не менее, полный мрак. Со времени «Журбиных» прошло всего четверть века, и что осталось от советской идеи? — Заплесневевшие сухарики, в прямом и переносном смысле (эти сухарики играют в финале фильма поистине сакральную и жутковатую роль).
«Журбиных» я вспомнила не зря, потому что «Запомните меня такой» — это тоже своего рода семейная сага, но в очень концентрированном варианте, с тем существенным различием, что «Журбины» демонстрируют смену эпох советского патриархата (идеи и навыки передаются строго по мужской линии, женщины их только поддерживают и обслуживают), а «Запомните меня такой» — матриархата, потому что главная героиня пьесы и телефильма — совсем древняя (по летам, а не по разуму, с разумом у неё всё с порядке) mater familias — старая большевичка Мария Ивановна в исполнении Ангелины Степановой.