В годы, когда на буржуазном Западе выставки заполнялись чудовищными поделками абстракционистов, на сценах бродили тени «театра абсурда», в концертных залах оглушала слушателей какофония «конкретной музыки», когда даже в нашем искусстве появлялись запоздалые рецидивы формалистических «изысков», среди других авторитетных отрезвляющих голосов звучал голос и автора «Секретаря обкома». «Формальные ухищрения недолговечны, — писал он в этом романе. — Они могут наделать шума, могут на время привлечь к себе внимание, затмить собою даже истинно ценное. Но важен все-таки реализм, который, какие бы ни обрушивались на него удары, является естественным методом восприятия и отражения реальной жизни человека с неповрежденной психикой».
Расширяя, по сравнению с «Братьями Ершовыми», круг персонажей, относящихся к творческой интеллигенции, В. Кочетов в новом романе показывает, что призвание истинного художника — в служении своим искусством массам, сила таланта — в неразрывной связи с действительностью, неиссякаемый источник вдохновения — в глубинах народной жизни. Именно на этом пути добиваются творческих успехов такие герои романа, как писатель Баксанов, живописец Тур-Хлебченко, архитектор Забелин, художник-декоратор Юлия Стрельникова. Соучастие в созидательном труде народа своим творчеством оберегает их от безыдейности и застоя, от эпигонства и потрафления обывательским, мещанским вкусам, от эгоизма, самолюбования и других бед, свойственных, к примеру, поэту Виталию Птушкову — единственному в романе персонажу, написанному в той же гротесковой манере, что и его духовная матушка — «желтолицая вещунья».
В «Секретаре обкома» В. Кочетов решительно выступает как против групповщины, так и против всеядной, беспринципной «консолидации» творческих сил, создающей только видимость благополучия на фронте искусства. Писатель за единство и сплоченность всех отрядов художественной интеллигенции, но на принципиальной, партийной основе. Он за подлинно творческие дискуссии, способствующие развитию литературы и искусства, за деловую, объективную критику, за воспитание молодого поколения художников в самой гуще жизни, но, конечно, в сочетании с упорной учебой, с пытливым, профессиональным освоением опыта больших мастеров искусства прошлого и настоящего.
Все это хорошо понимает и главный герой романа Денисов, который умеет разговаривать не только с рабочими, крестьянами, инженерами, но быстро находит общий язык и с творческой интеллигенцией. Он умеет умно, тактично направить ее деятельность по верному руслу, стремится сплотить ее ряды на принципиальных, партийных позициях, внимательно относится к ее запросам и нуждам. В романе это не просто декларируется, а показывается в таких ярких, живых сценах, как прием первым секретарем обкома руководителей творческих союзов области или его обстоятельная беседа с писателями, композиторами, архитекторами, мастерами изобразительного искусства в объединенном клубе художественной интеллигенции.
К несчастью для себя, да и для общего дела, методами действенной воспитательной работы с мастерами художественной культуры совершенно не владеет секретарь обкома по пропаганде Огнев. Он привык работать старыми, изжившими себя методами, понимает их несостоятельность в новых условиях, но по-настоящему перестроиться не может, поэтому чувствует себя неуверенно, стремится только к тому, чтобы на его участке деятельности «была тишина или хотя бы видимость тишины», как определил огневскую тактику Денисов. Эта тактика неизбежно привела к межеумочной «политике балансирования», на которой и «погорел» Огнев: областная партийная конференция решительно отвергла его кандидатуру на пост секретаря обкома по пропаганде. На смену ему пришел принципиальный, энергичный, широко образованный Владычин.