Заинтересованный разговор о романе шел и в читательских аудиториях, особенно в партийных кругах. Например, один из секретарей райкомов писал: «Меня не удивляет тот живой, я бы сказал, страстный интерес, какой вызвал у многих наших партийных работников новый роман В. Кочетова «Секретарь обкома». Во-первых, роман, пожалуй, впервые в нашей литературе целиком, от начала до конца посвящен образу партийного руководителя, стилю партийного руководства. Во-вторых, в романе подняты действительно актуальные, животрепещущие вопросы нашей сегодняшней действительности, подняты с партийной принципиальностью и остротой. Вступая в спор с профессиональным критиком, этот же автор на страницах журнала «Партийная жизнь» продолжал: «Статья называется «Если мерить жизнью...». Но когда читаешь ее, возникает вопрос: какой жизнью тов. Сурков мерит произведение писателя, знает ли он подлинную жизнь?»[151].
С высоты наших дней можно добавить, что если бы В. Кочетов написал «Секретаря обкома» в соответствии с требованиями и рецептами Е. Суркова, то роман, как говорили в старину, приказал бы долго жить сразу же после Октябрьского пленума ЦК КПСС (1964), который многие из произведенных до этого пленума преобразований, перестроек и методов по руководству развитием народного хозяйства и общественной жизнью страны решительно отверг как субъективистские, волевые, волюнтаристские. Актуальность художественного творчества отнюдь не совпадает с конъюнктурным приспособленчеством.
С другой стороны, у В. Кочетова и помыслов не было объять необъятное — писать «сюжетно многопоточный роман о партии». В «Секретаре обкома» он ограничился более скромной, но принципиально важной творческой задачей: показать восстановление и утверждение ленинских принципов партийного руководства. Эту проблему ставил еще В. Павленко в романе «Счастье» (1947), продолжил В. Овечкин в «Районных буднях» (1952), развивал Ф. Панферов в романах «Волга — матушка-река» и «Раздумье» (1953). Образом секретаря райкома партии Нестеренко утверждал ленинский стиль работы М. Шолохов во второй книге «Поднятой целины» (1960).
Для В. Кочетова эта проблема традиционна, начиная с «Предместья» (1944). Долинин, Карабанов, Жуков, Макаров, Горбачев и вот, наконец, Денисов — целая серия тактично, любовно написанных портретов партийных вожаков. И ни один из них не повторяет другого. При всей общности принципиальных позиций каждый наделен своим характером, действует в своих конкретных обстоятельствах, обладает своим, особым даром вести за собой массы. «Секретарь обкома» вбирает в себя и развивает все лучшее, сделанное В. Кочетовым в изображении партийных работников, а вместе с тем в романе чувствуется творческое осмысление достигнутого в этом направлении другими писателями-современниками.
В. Кочетов увлеченно, с воодушевлением писал о таких руководителях, как Макаров или Горбачев, и неохотно брался за изображение тех, кто не оправдывает доверие партии. Только в романе «Молодость с нами» он отступил от своего «правила» и противопоставил Макарову сразу трех несостоятельных партработников: Мелентьева, Иванова и Савватеева. Однако вся эта «троица» не отличается оригинальностью. Сколько их промелькнуло в нашей литературе, подобных же партбюрократов, педантов и демагогов-крикунов! А вот Артамонов в «Секретаре обкома» по-своему неповторим. Конечно, в этом образе содержатся и такие черты, которые уже были подмечены предшественниками В. Кочетова по отрицанию изживших себя методов партийного руководства, но в целом Артамонов взят прямо из жизни.
Нет сомнения, что в определенных исторических условиях Артамонов был дельным и нужным работником. В нем и к 60-м годам сохранилось немало привлекательных качеств: незаурядная сила воли, огромная энергия, умение работать бескорыстно, самоотверженно, преодолевая все преграды. Но несомненно также, что в обстановке широкой демократизации нашей общественной жизни даже многие из достоинств Артамонова стали оборачиваться недостатками. Кого может вдохновить теперь, скажем, его «безоглядное» рвение в работе. «Я считаю, если взялся за какое-нибудь дело, — говорит он, — работай на всю железку, во всю свою силу, рви вперед без оглядки. Или грудь в крестах, или голова в кустах». Этот отнюдь не социалистический стимул тем более несостоятелен, что, привыкнув с годами к высокому положению в обществе и борясь за еще более высокое, Артамонов явно предпочитает «кресты» для своей груди, а «кусты» для голов других.