Безнадежно устарел весь стиль работы первого секретаря Высокогорского обкома партии, основанный на бездушном администрировании, нажиме, окрике и потоке часто необоснованных дисциплинарных взысканий партийным, советским и хозяйственным работникам. Своей авторитетной, крупной фигурой он заслонил всех, зажал в кулак даже бюро обкома партии, подавляет всякую инициативу. Когда его упрекнули в этом, он запросто ответил: «А не от каждого нужна эта инициатива... Чаще надо, чтобы слушали и выполняли».
Если Артамонов когда-то и был неплохим вожаком и организатором, то давно растерял эти качества и превратился в честолюбивого, властного, политически ограниченного практика. Одна из его «заповедей» гласит: «Дал мясо, дал хлеб, дал молоко — вот тебе и партийная работа».
Это, конечно, очень хорошо — дать стране мясо, хлеб, молоко; без этих результатов всякая партийная, политическая и культурная работа на селе остается бесплодной. Но Артамонов все поставил с ног на голову, это особенно ясно, когда слышишь от него такие слова: «...практическая, организаторская работа важней всякой иной, хоть партийной, хоть распартийной». День и ночь занятый текучкой, «распеканием» секретарей райкомов и других руководителей, Артамонов предал забвению ту несомненную истину, что без повседневной политической и воспитательной работы партийных организаций в массах нельзя рассчитывать и на успешную практическую, организаторскую работу, а значит, и на выполнение народнохозяйственных планов.
Кроме властолюбия, вельможных замашек, парадной шумихи, широковещательных заявлений и отчетов о досрочном выполнении и перевыполнении (порой еще только на бумаге) государственных заданий, — кроме всего этого и многого другого, унаследованного от прошлого, в стиле работы Артамонова появилось и нечто иное «благоприобретенное» уже в новое время, на рубеже 50 — 60-х годов.
Стремясь всегда быть на виду, стяжать славу «первопроходца», на одном из пленумов ЦК партии Артамонов заявил, что в следующем году труженики сельского хозяйства области обязуются вдвое увеличить поголовье крупного рогатого скота и продать мяса государству втрое больше планового задания.
Дорого же обошлись колхозам области честолюбие Артамонова и утрата им чувства реальности! Ведь перед отъездом первого секретаря в Москву на бюро обкома еще раз обсуждались обязательства по сельскому хозяйству — в них говорилось о двухкратном перекрытии плана по продаже мяса государству, но Артамонов все-таки настоял на трехкратном. Да и увеличение поголовья рогатого скота за один год вдвое — с точки зрения трезво мыслящих людей — тоже предприятие сомнительное. Но Артамонов закусил удила: у него «не запротестуешь», а тех, кто в свое время протестовал, он просто разогнал.
Самоуверенность и нетерпимость Артамонова к критике, его прожектерство и штурмовщина обернулись тяжелыми последствиями. Напрягая все силы для выполнения нереальных, чрезмерно завышенных обязательств, высокогорские колхозы начали скупать скот в соседних областях. А какая же польза государству от подобного «роста» поголовья?! Потом оказалось, что на возросшее таким способом поголовье скота явно не хватает кормов, и пришлось Артамонову, смиряя свою гордыню, ехать на поклон к «соседу» Денисову — выпрашивать силос в порядке «товарищеской» помощи «идущему впереди». Во исполнение обязательств по поставкам мяса, втрое превышающим плановое задание, колхозы области вынуждены были, помимо другого скота, порезать немало дойных коров, а затем выполнять план по продаже молока государству — в соответствующих пропорциях — маслом, которое скупают в магазинах. От этой комбинации высокогорские колхозы также терпят убыток.
И все это делается, конечно, под нажимом первого секретаря обкома, который, вместо того, чтобы честно признаться Центральному Комитету партии в том, что просчитался, взял непосильные обязательства, пытается как-то вывернуться, лишь бы сохранить свой престиж передовика, зачинателя «нового» движения. Этот обман не мог не раскрыться. Авторитет Артамонова рассыпался в прах. И выправлять положение в сельском хозяйстве Высокогорской области придется уже другому секретарю обкома — тому самому Денисову, которого Артамонов пренебрежительно называл «главноуговаривающим», в отличие от себя — «главноработающего».