«Записи военных лет», по существу, и есть развернутый репортаж, охватывающий первый год войны, но разумеется, не всю «ленинградскую эпопею», а только то, что видел, что пережил и о чем писал в газетах военный корреспондент В. Кочетов в этот невероятно трудный, грозный год. Документальная основа «Записей» — фронтовые дневники, репортерские заметки, записи бесед с людьми, а также корреспонденции, зарисовки, очерки, опубликованные журналистом В. Кочетовым в то время. Эти материалы обусловили не только характер содержания, но во многом и стилевой строй повествования.
Конечно, дело не ограничилось расшифровкой и «реконструкцией» фронтовых записей, сделанных чаще всего второпях, в полевых условиях, в солдатских землянках, а то и прямо в окопе под огнем. В. Кочетов не особенно заботился о скрупулезной неприкосновенности своих дневниковых и репортерских записей. Его интересовали главным образом факты, события, мысли, чувства и настроения людей, запечатленные во фронтовых блокнотах. При том изобилии рукописного материала, о котором говорил сам писатель, естественно, шел тщательный отбор: отсеивалось все временное, случайное, несущественное и бралось только то, что характеризовало дух эпохи и народ, поднявшийся на священную освободительную войну.
Публикации того времени, иногда написанные В. Кочетовым в содружестве с коллегами по редакции М. Михалевым и В. Горбылевой (В. Кочетовой) и использованные в «Записях», — это описания боевых эпизодов, зарисовки и очерки о героях сражений, рассказы отличившихся бойцов и командиров, охотно передававших через газету свой воинский опыт и мастерство. Вместе с фронтовыми блокнотами эти публикации, также подвергшиеся отбору и сокращению, дали фактический материал для повествования о массовом героизме при защите Ленинграда.
Конечно, «Записи военных лет» созданы не только на основе фронтовых блокнотов, дневников и кочетовских публикаций времен войны. Нередко этот материал дополняется свидетельствами наблюдательной и завидной памяти писателя. В этом отношении «Записи» сближаются с мемуарной литературой. И все же это не мемуары в их привычной, традиционной форме. Мемуары рассказывают о том, что было и происходило когда-то; «Записи» рассказывают о том, что есть и происходит сейчас, то есть давно прошедшее предстает перед нами как настоящее, сиюминутное. Не случайно в тексте произведения часто встречаются такие временны́е координаты: «...кое-кто стал возвращаться, и возвращаются еще и сейчас»; «а сегодня я отправился один, по старой памяти, в район, где когда-то работал агрономом...»; «нынешним вечером... мы пишем вторую нашу корреспонденцию из действующей армии»; «назавтра», то есть вчера, начался этот тяжелый, кровавый бой...».
И это не какой-то литературный прием перевода повествования из прошлого в настоящее. Это вторжение самого времени, когда производились записи и когда перо порой бессильно было передать темпы стремительно развивающегося драматического действия: «Я записываю довольно длинно. Произошло же все за несколько коротких минут. Может быть, и за одну или за две».
Не особенно заботясь о «первородной» неприкосновенности своих фронтовых записей, в целом В. Кочетов стремится сохранить их репортажный характер как заметок, сделанных в ходе или по горячим следам событий, что и придает им особую свежесть и непосредственность в освещении этих событий.
И еще одна существенная черта отличает «Записи военных лет» от мемуарной литературы. Как правило, мемуарист ведет свое повествование о прошлом с позиций человека, уже отошедшего от этого прошлого на значительную временну́ю дистанцию, рассматривает его как бы со стороны. Он волен давать оценки людям, фактам, событиям давних лет с высоты тех позиций и того понимания жизни, которых достиг, приступая к писанию своих воспоминаний. С той же высоты он волен корректировать и свои собственные мысли и чувства, поиски и заблуждения в минувшие времена. Автор «Записей» решительно отверг этот путь вторжения в повествование своего позднейшего «я». Он сознательно избегает соблазна как-то корректировать факты и события, мысли и чувства людей, в том числе и свои, авторские, в духе тех знаний и представлений об Отечественной войне, каких достигли мы к началу 60-х годов, когда шла подготовка «Записей» к печати. Никаких подправок и модернизации, никаких «предвосхищений» и «пророческих» предвидений задним числом, пусть люди и факты той героической эпохи сами говорят за себя — таково правило, которого придерживается автор от начала до конца повествования.