Коротким презрительным кивком Валлиэн указал на барахтавшегося в пыли паразита. Огромное, странное существо переваливалось со спины на живот, пытаясь счесать с себя остатки прошлогодней огрубелой чешуи. Из-под неё виднелась обновлённая, несуразно чистая ярко-зелёная кожа, но, о чём догадалась Кали, таковой ей посчастливится пробыть не долго. Уж слишком паразит любил грязь.
– Не обращай на него внимание, милая. Он давно не в себе. Представь только, живёт как червь! – весело рассказывал Валлиэн. – Но что тут поделаешь – он мой брат.
Архонт понимающе закатил искрящиеся глаза к тёмному небу системы, и на мгновение Кали показалось, что они чернее черноты.
– Простите, что беспокою вас, Великий Архонт… – церемонно обратилась к нему Кали.
Валлиэн вновь её остановил.
– Прошу тебя, деточка, я терпеть не могу этих условностей. Кто и когда их вообще ввёл? – запричитал он. – Зови меня так, как я тебе уже сказал.
– Валлиэн, – неуверенно повторила Кали.
Архонт довольно кивнул.
– Ну и что ты об этом думаешь? – указывая на барахтавшегося брата, поинтересовался он.
Кали настороженно обернулась в сторону притихшего, довольно оголившего набитое пузо паразита. Сказать ей было нечего, да она и не хотела.
– Унылое зрелище. Мой бедный-бедный Эллот.
Интонация Архонта отчасти поддавалась меланхоличной грусти, но Кали так и не поняла, действительно ли он искренне переживал за товарища или хотел произвести на неё впечатление. Сама она собиралась задать вопрос, ради которого пришла. Валлиэн же, уловив её мысли, резко развернулся к гостье.
– А-а-а! – помахал он длинным пальцем. – Спрашивать будешь потом.
Кали опять запнулась, всё больше не понимая как себя вести.
– Так что ты думаешь? – настойчиво повторил он.
Валлиэн пристально и незаметно для самой гостьи следил за реакцией девушки, наслаждаясь её плохо прикрытой брезгливостью и растерянностью.
– Это… это странно, – ответила она.
– Я бы сказал – отвратно. С души прямо воротит. Бэ, – быстро поправил её Валлиэн. – А ведь он Архонт! Знаешь, что с ним случилось?
Кали промолчала.
– Нет? Не знаешь? Я так и думал, деточка… Я так и думал…
Пространство вокруг Кали напряглось и заколебалось, поддаваясь деформации со стороны Архонта. Не успев опомниться, оба они уже находились на другой планете, оставив паразита и дальше клубиться в пыли и своих испражнениях.
Новое место не так отталкивало внешне, хоть и здесь пейзажи не отличались приятными красками. Но в отличие от скалистых равнин, эта планета была изрыта глубокими огненно-красными каньонами. Архонт перенёс Кали на дно одного из каньонов, где у подножия стен виднелась пещера. Молча он поманил гостью за собой. Войдя вовнутрь, он предложил девушке вытесанный из такого же огненно-красного камня стул, сам уселся напротив. Скудная аскетичная обстановка в пещере была так же из камня, и лишь несколько вещиц из инородного материала сродни пробковому дереву и дубу грубого чёрно-серого цвета, явно не из этой системы, валялись по углам.
Единственный свет в пещере исходил от самого Архонта – его искрящихся, больших глаз. И было в нём что-то такое странное и пугающее, что Кали поблёкла, а её естественное красноватое свечение затухло. Только усевшись удобно и расправив помявшиеся складки накидки, Архонт вновь заговорил.
– Мне нравится, – как бы извиняясь, а может и с замаскированным вызовом, обводя рукой своё пристанище, сказал он.
Кали пробрала дрожь. Страх всё сильнее подбирался к её разуму. Страх, первобытный ужас и какая-то неуместная эйфория. Так действовал на неё Тёмный Кочевник, такие же эмоции в ней вызывал и его собрат – этот Архонт.
– Тебе не стоит меня бояться, – спокойно, чарующим, сиплым тембром возразил Валлиэн.
Но эти его слова, живо напомнившие ей первую встречу с Кочевником, ещё больше взволновали гостью.
– Прежде чем я коснусь сути, хочу заметить, что мне неприятно твоё недоверие. Я ведь просил, чтобы ты приходила одна, – глаза Архонта на мгновение немного потухли, после чего вспыхнули ещё ярче. – Ну да что уж с ними. Твои друзья нас не побеспокоят. Итак, это мерзко, – без пояснения вернулся к оборванному разговору он. – Не только бедный мой братец прозябает, как червь. Ты многого не знаешь, деточка. Непростительно многого.
Кали поёрзала на твёрдом неудобном стуле, решаясь заговорить, но Архонт её опередил.
– Эта мойра такая славная. Славная, умненькая мойра.
Валлиэн, похоже, не следил за связностью своей речи, то и дело вставляя разные отступления.
– Вот я так не умею, – почти с интонацией ребенка добавил он.
Ещё немного, и он мог бы обиженно поджать губы.
– Надо же, как талантливо она плетёт свои нити времени. Я так не умею, – продолжал он. – А тебе известно, что мойры находятся на четыре ступени ниже Архонтов по происхождению?
Кали кивнула.
– Ага, – закивал в ответ Архонт, будто его гостья с ним не согласна. – Мойры – это пятая и последняя раса, которая была создана творцами. Не возникла путём последующей естественной, неконтролируемой эволюции, а именно создана! Я настаиваю на последнем слове! С-о-з-д-а-н-а! – по буквам протянул Валлиэн.
– Архонты – исполины и главные кузнецы мироздания, – начал перечислять он, – Элементали – его духовная составляющая, Малахи – связующие звенья мироздания, раса Ха́ос – честно скажу, – доверительно склонился через стол к девушке Валлиэн, – до сих пор не дошло до меня, зачем их создали – только и умеют, что множить несуразицу, а потом долго наводить порядок, хех! И Мойры – неутомимые искусные ткачи пространства-времени, а также чужих судеб и посторонних, не касающихся их дел. Хех, – Валлиэн посмеялся своей далекой от истины нелепой характеристике.
– Так сказать, чистые расы, исходный генетический материал для всего живого в нашем мироздании. И неплохой, я тебя уверяю, материал!..
К чему он акцентировал и сподвигал внимание Кали, девушка не поняла.
– Погостишь у меня? – неожиданно спросил Архонт.
Кали дёрнулась как от удара.
– Да, – сдавленно согласилась она.
– Славно. Значит, мы никуда не спешим…
Импульсивная интонация Архонта, как встряска, действовала на девушку. Её гостеприимный хозяин сплетал вокруг них кокон. Кали вдруг поняла, что в таких энергетических коконах может происходить всё, что угодно, и это не войдёт в прошлое. Случившегося здесь никто и никогда не увидит! Догадка об этом привела её в такой ужас, что ей стало трудно дышать.
– Тише, деточка, – ласково успокаивал её Архонт.
Кокон был готов.
– А вот теперь будем говорить…
Дыхание минувших дней никогда не покидало планету Аккад. Тени пройденных эпох накладывались одна на другую, преломлялись светом и тьмой, прячась в забытых уголках большого синего шара. Но стоило путнику ступить в такие места, как тени отступали назад, являя глазам то, что не успело покрыться пылью времени. Современность так или иначе соприкасалась с историей, ранней, молодой, а иногда глубокой и задумчивой. Передовые достижения цивилизации граничили с невидимыми следами ушедшего прошлого, и сильнее всего этот контраст ощущался в Железных ущельях. Их разлогие хребты и глубокие впадины опоясывали север двух континентов, спускаясь в пучину океанов и вздымаясь лишь отдельными пиками островов посреди обширных водоёмов. Некогда, в пору первой и второй цивилизаций, когда климат на планете менялся гораздо чаще и стремительней, здесь, в такт погоде, поочерёдно менялись пустошь и страны. Страны, как грибы, произрастали с первыми погожими переменами, пустошь же приходила внезапно, холодными глыбами ледников, и надолго покрывала собой прекрасные цветущие земли. Великий же хребет гор продолжал тянуться к неподвластным ему небесам, равнины становились всё уже, а с каждым окончанием холодного периода пригодных мест для новых поселений оставалось всё меньше. И вскоре обитатели прошлых цивилизаций вовсе отказались от этих земель. То, что сберегла в них история и пощадила многовековая ядерная война, пылилось уже более шести миллионов лет – это остатки монолитных каменных городов прошлого, закалённые холодом и радиацией, сохранённые морозом. Большая часть из них была погребена древним, плотным ледником, и лишь высокие шпили монументальных замков, да верхушки крепостей, как айсберги, кое-где оставались на поверхности.