–Игорь Михайлович, вы пишете о вечном. Я вас на это воодушевил. Рай и ад. Плохие и хорошие люди. Подобное всегда будет волновать людей. Потому что именно в их сердцах, моторе людей, ангел с бесом бьются. Несмотря на то что мир не черно-белый, понятия добра и зла всё же существуют. Возьмем двух диктаторов двадцатого века, которые, к слову, были чуть ли не друзьями, до определенного момента. Дружили себе дружили, а потом один решил сокрушить другого. Первый считается чуть ли не антихристом. Представляете? Знал бы Иоанн Богослов , про кого писал. Не смешно? Ну ладно. Так вот. Первый решил сокрушить второго. Второй сокрушил первого. Получилось так. А у первого не получилось. С точки зрения людей определенных взглядов, так как второй спас многих людей, одолев первого, его зверства компенсируются решениями, приведших к падению самого странного врага человечества.
– Героина?
–Да нет же. Я всё еще притчу про диктаторов тебе толдычу.
–Извините. -,засмущался немного Игорёк.
–Так вот. Дошло вот до чего. В поражении первого диктатора ведущую роль, как говорит группа определенных людей, второй сыграл ключевую роль.Однако, и второй диктатор не являлся подарком этому миру. В жутких вещах, о которых в приличном обществе говорить моветон, винят , обычно, людей поменьше рангом, находящихся в подчинении, или же самих жертв. Причастность второго диктатора отвергается.
–А что это за вещи такие?
–Последний альбом Моргенштерна.
–Серьезно?
–Нет. Я же говорю. Говорить о них –моветон. Я уже подобрался к очень опасной черте. Скажу лишь вот что. Услышали бы на небе про их благодетель, так покраснели бы. От стыда или еще чего, сказать не могу. Так вот скажи мне, Игорь, если из этих двух диктаторов никто тварь не дрожащая, имели ли они право?
–На что?
–На всё. Вообще, на каждое свое действие.
–Но я ведь не совсем понял о чем речь.
–Это и не важно. Каждый из нас в какой-то степени такой диктатор. Каждый из нас выбирает в какой- то момент, что он имеет право. У нас это не щелкает, но так оно и есть.
–Сильно. Но не кажется вам это, спустя столько времени после заката модернизма снова эти высокопарные рассуждения?
–Игорь Михайлович. Вы молодец, раз задаете вопросы. В ваше время, я заметил, вопросы вообще не любят. Лишь блогеры, да и те уже сидят и задают лишь один вопрос: сегодня с тушенкой макароны или гречка? Но по сути такого уже не делают. Именно поэтому стоит писать про то, что волновало, волнует и будет волновать людей.
Пришлось смириться.
Игорь перевернул страницу.
–Стоп. Это стереть. Удалить. Аннигилировать. Поделить на ноль. -,быстро залепетал фастфлоу ФМД.
–В чём дело? Вы же сами сказали, что нужно задавать вопросы.
–Про налоги? А что если люди построят утопию? Какие же там налоги?
– Получается, писать об этом не стоит?
–Получается, писать об этом не стоит.
Правка за правкой. Страница за страницей. Братья не по крови, но по букве, отсекали всё лишнее. Игорь чувствовал себя почти как Микеланджело. Нет. В Сикстинской Капелле он не расписывался. Давида из мрамора не высекал. Любил пиццу.
Автор всего этого действа сидит и печатает буковки, пока автор величайшей в мире книги представил, будто работа окончена. Заказал на двоих покушать и попить. Можно отметить. Почему бы нет?
–Фёдор , не хотите кусочек Маргариты?
–Спасибо Игорь, не очень. Мои физиологические особенности, скажем так, не позволяют мне есть. Да и я небольшой любитель пиццы.
Достав трубку , Фёдор снова посмотрел на город. Он взывал к нему.
Напиток, привезенный из-за бугра, называемый в народе просто- Кока Коля заканчивался.
–Игорь, у меня еще мысль появилась. Да вы не говорите, кушайте пока. Я ,кажется, знаю как еще можно улучшить ваш роман.– ни разу не моргнув, как обычно, но от того не менее безумно, говорил писаке Фёдор.– послушайте. Что если с протагонистом случится несчастье?
Выдать ответ не получилось сразу. Пришлось писаке сначала дожевать. Освободить ротовую полость от мучных, мясных, молочных и овощных оков.
–Похмелье?
–Нет. Упаси боже. Это уже через чур.
–Что же тогда? -, в недоумении поинтересовался Игорь. Он не понимал, о чем речь.
–Что если он потеряет что-нибудь по настоящему важное для себя?
–Любовь? Но ведь его возлюбленная и так оказывается куклой. Её спустить надо?
–Нет. Это тоже не то. Вообще-то я подумал про что-то действительно бесценное. Что уже не вернуть.
–Например?
–Ну, например орган.
Игорёк всё еще не понимал. Как потеря органа поможет его книге?
–Вы хотите чтобы как получилось? Он шёл себе по улице и содрал часть кожи?
–Нет. Так не подойдет. -,в глазах Фёдора появилась искра. Искра безумия. Его веки распахнулись широко, как шторки.