— Меня там… я это… мертвецы…
— Пошли на кухню. — Рафи под локоть потащил Криса за собой. — Расскажешь всё.
Я накинула пеньюар и поёжилась. Дабы не замёрзнуть, я замоталась в одеяло и пришла к парням на кухню. Рафи стал отпаивать Темпеста, который сидел и озирался по сторонам.
— Что случилось-то? — спросила я, сев за стол и протирая глаза. — Ты чё посреди ночи примчался? Время видел?
— Я ему ровно то же самое сказал. — хмыкнул Рафи.
Крис выпил успокоительное, которым его напоили насильно, а затем с ужасом в глазах начал рассказывать:
— Я спал, мне снова снились кошмары, а потом раздался звонок. Номер был незнакомый, я спросонья не сообразил и ответил. Сначала тишина, а потом шипение и визги. И несколькими голосами сказали: «открой дверь!». Я испугаться не успел, как раздался стук. Лёгкий такой, тихий, и голосок женский, будто бабушкин. Просил открыть. А потом дверь стали вышибать и орать голосами, блин, из ада как будто! Я из окна выскочил и рванул куда подальше. Ну и обернулся сдуру. За мной бежали трупы… к-как тогда, в морге! Т-те же самые! — он схватил за плечи Рафаила. — Я н-не вру и я не псих, я видел!
— Тихо, спокойно, я тебе верю. Я знаю, что ты не псих, всё хорошо. — невозмутимо говорил Рафи, придвинув к парню стакан чая с валерьянкой.
— Й-я не знал, куда мне деваться, и рванул к вам. И вот… — он взялся за голову, опустил её, и рвано вдохнул. Он что, плачет? — Господи…
Раф и я переглянулись. Я придвинулась к Крису и обняла его.
— Ну, ну, тише, всё хорошо. Ты в безопасности, малыш, не плачь.
— Они убьют меня, да? Разорвут пополам, пока я буду орать и молить о пощаде?
— Крис…
— Я не хочу умирать. — тихо-тихо сказал он, уткнувшись мне в плечо. — Не хочу. Мне очень страшно.
Рафи глянул на экран телефона. Матернулся.
— Что такое? — шепнула я, гладя Темпеста по спине.
— Сегодня Вальпургиева ночь.
— А… ох… Я совсем забыла…
— Что сегодня? — не понял Крис. Он вытирал красные от слёз и недосыпа глаза.
— Вальпургиева ночь. Это когда, грубо говоря, нечисть беснуется. Покидает убежища и ходит по домам людей. Думаю, после работы тебе лучше переночевать у нас.
— За мной снова придут зомби?
— Боюсь, что могут не только они.
— В см… а кто ещё?
Рафи выдержал паузу, поджав край губ. Он глянул на меня, и я незаметно мотнула головой. Не смей. Я тебя съем, если скажешь ему, что за ним может заявиться сама Альма.
— Не знаю. — пожал плечами Раф.
— Демоны?
— Без понятия, Крис. Пошли, тебе надо поспать. И постарайся сейчас не утонуть в моей пижаме, потому что ничего другого для сна я дать не могу.
— Пойдём, ребёнок. Я принесу тебе молоко и печенье в комнату.
— Спасибо большое, но зачем? — не понял блондин.
— Обычно Рафи это помогает успокоиться.
— Софит! — недовольно шикнул Гранде, дуясь на меня за то, что я разгласила государственную тайну.
— Ну а что такого, сладенький?
— Можно молоко будет тёплым? — тихо и стеснительно попросил Крис, пока я вела его за руку.
Я умилительно улыбнулась и кивнула.
— Конечно, малыш. Без пенки.
— Спасибо.
В общем, пока я грела ему молоко и доставала печенье, он переоделся в пижаму моего драгоценного пончика. Я конечно понимала, что она будет ему довольно велика, но как-то не предполагала, что она окажется так растянута на животе, и особенно висеть будет в этой области. Собственно, Криса это мало беспокоило, потому он закутался в неё и натянул рукава. А я прыснула, заставив Рафи недовольно покраснеть.
— Флейм, нас ждёт серьёзный разговор. — пробубнил он.
— Пхых, да, конечно, мой пончик. — посмеивалась я. Я поставила стакан молока и тарелку печенья на прикроватный стол, и принесла на всякий случай ещё и воду с валерьянкой. — Постарайся выспаться, ладно, Крис? В доме охотников тебя точно никто не достанет, так что ничего не бойся. Добрых снов, слад… ой! — я осеклась. — Прости, я привыкла так спокойной ночи Рафи говорить.
— Хорошо. — он благодарно улыбнулся. — Спасибо за всё… спокойной ночи.
— Спокойной. — Рафи вывел меня за руку и закрыл дверь гостевой спальни. Мы с ним вернулись в нашу, где я улеглась на левую половину, а он на правую, и обнял меня. — Соф, слушай, правда надо поговорить.
— Я вся во внимании. — я повернулась к нему лицом и обняла за большой круглый животик. — Кажется, урчит, ты голоден?
— Не особо.
— Просто обычно ты ночью перекусываешь.
Он округлил глаза.
— Ты знала?
— Конечно. Странно не чувствовать, когда кровать качается, а утром видеть тебя всего в крошках или в шоколаде.
— Нда, конспиратор из меня неважный. — вздохнул Раф. — Ладно, поесть я всегда успею, я не о том хотел поговорить. А о Крисе.
Я кивнула и задумчиво стала поглаживать его по животу. У меня привычка дурацкая есть: когда я думаю, мне нужно трогать Рафи. Так соображается лучше.
— Скорее всего, Альма явится сама. Что будем делать?
— Знаешь, мне кажется, будет разумно просто не мешать.
Я подняла на него глаза.
— В смысле?
— Софа, Альма нас прокляла. Представь, что она сделает, если мы встанем между ею и Крисом.
— И ты на полном серьёзе предлагаешь просто отдать его ей на растерзание?!
— Не думай, что мне легко. — насупился он. — Но Крис мне не так дорог, как ты. А ты уже пострадала однажды.
Я опустила голову. Крис знает о нас не всё. Не знает, чего мы лишились тогда, в момент проклятия. Много лет назад, когда ещё Рафаил и я были людьми и собирались жениться… я была беременна. Была. Давно. А потом перестала после ужасной боли и мучений. Прошло пятьдесят лет, и больше никогда не прозвучали слова: «у нас будет ребёночек». Я не стала бездетна, нет. Просто мы поняли, что не хотим приносить в мир новую жизнь, которая будет страдать так же, как его родители. Но порой я плачу по ночам, когда вспоминаю, как мы радовались двум полоскам на тесте на беременность. Раф придвинул меня к себе, невольно прижимая к непомерному пузу, и поцеловал в лоб.
— Пожалуйста, извини, что я напоминаю.
— Рафи. — я взяла его за щёчки. — Давай его спасём?
— Софа…
— Нам нечего терять. — я выдавила улыбку. — Мы два демона, которые едят людей, куда уж хуже?
— Я могу начать перечислять.
— Рафаил, он боится. И мы боялись. Но нас нельзя было спасти. А его ещё можно. Неужели ты не хочешь проявить сочувствие?
— Я хочу уберечь и защитить тебя. Тебя, Соф, и никого больше. Представь, что станет, если не получится.
— Рафи. — в глазах заблестели предательские слёзы. — Пожалуйста. Мой милый, любимый, пожалуйста. Умоляю, помоги его спасти.
Он тяжело вздохнул, поглаживая мои руки на своих щёчках. Вытер мои слёзы и трепетно поцеловал.
— Ладно.
— Я люблю тебя, мой прекрасный пончик. — я прижалась к его мягкой грудке и плотно упёрлась в тугой животик.
— Я тебя тоже, моя прекрасная булочка. Теперь засыпай, сладенькая.
Рафи подмял меня под большой живот, дабы мне было тепло, и обнял. Я пристроилась поудобнее, улеглась ему на руку, и закрыла глаз постепенно проваливаясь в сон.
Часа через четыре я проснулась. А потом, жамкая и поглаживая животик Рафаила, разбудила и его. Мы двинули вместе в душ, а потом он пошёл будить Криса, а я ушла готовить и краситься одновременно. Что могу сказать… рисовать стрелки во время того, как жаришь яичницу — херовая затея. Как минимум, можно не уследить и вылить слишком много масла, которое потом попадёт в глаз. И можно умереть. Как минимум, от сокрушающих мыслей о собственном дебилизме. Печально вздохнув, и шмыгнув носом из-за боли в глазу, я не выдержала и завыла: