— Рафи! Господи, Рафи, т-ты живой?! — она стала человеком и взяла меня за живот, силясь остановить кровь. — Рафи, только не умирай!
Я не успел ответить. Оборотень подскочил к ней и схватил за шею, подняв над землёй одной лапой. Второй он ударил её в низ живота. Софа замерла. Она не кричала, но я слышал, как удар пришёлся по детородным органам, как разорвались сосуды, как в её глотке застрял крик. Из её глаз выступили слёзы. Между бёдер потекла алая субстанция, капая на землю. У меня глаза застелила красная пелена.
***
От лица Криса
Прошло больше часа, где они?! Чёрт, ещё и двери заперты. Я сидел в машине и накручивал себя. А если их самих убили? А если они уже не придут? Или придут, но сами убьют меня? На кой хрен я вообще не послушался и полез на этот грёбанный этаж? Рафаил был прав, какой же я дебил.
За окном я увидел движение. Боязливо прильнув к стеклу, я увидел крупную фигуру. Раф! Он вышел под свет фонаря, и я увидел на его руках Софит. Ёб твою мать, что с ними было? потрёпанные, побитые, у Софы из неочевидных мест обильно хлещет кровь… что случилось? Кто их так? Раф открыл машину и с всей возможной заботой уложил Софу на заднее сиденье. Она была без сознания.
— Что с вами было? — спросил я, и обомлел. — Т-тебя в живот пырнули?!
— Цыц! — он захлопнул дверь. Сел за руль и рванул вперёд. — Не ори так. Там где-то подушка завалялась, положи ей под голову. Если кровь пойдёт сильнее, сразу мне скажи.
— Что произошло? — я нашёл подушку и положил себе на бёдра, а сверху уложил Софит, поглаживая её по голове. — Почему вы оба в крови?
— Скажем так, мы не такие неуязвимые, как думали. — он прижал руку к большому брюху, останавливая кровь. Прошипел. Затем глянул на Софу и аккуратно убрал её волосы со лба. И прошептал: — Только не оставляй меня, ладно?
Через полчаса мы выехали за город. Всё чаще мелькали старенькие ветхие здания. Перед одним мы и остановились. Это был небольшой частный домик, коттедж.
— Вы жили в двухэтажном коттедже? — удивился я.
— Давно. Выходи.
Я вылез из машины и хотел было помочь Рафу вытащить Софочку, ведь ему с его-то комплекцией будет неудобно, но он меня к ней и близко не подпустил, самостоятельно вытащил и понёс к двери. Когда мы вошли, я напрочь обомлел и растерялся. Несмотря на то, что дом был далеко не новый, внутри тут было очень уютно, царила обстановка 70-х. Тут был даже телевизор тех времён. Не удивлюсь, если он ещё рабочий. Рафаил, войдя, как-то изменился в лице. Он стал каким-то грустным, скорбным даже.
— Холодильник в твоём распоряжении. — сказал парень. — Я уложу её, и приду. Можешь не бояться, здесь тебя не найдут точно.
И он унёс девушку в одну из комнат. Я же стал осматриваться. В стареньком холодильнике вправду была еда. Странно, видимо, они сюда не так давно приезжали. Я запихнул в себя несколько сэндвичей, а потом, проверив, заперты ли двери, пошёл осматриваться. На стенах висели старые фотографии. На них были Рафаил и Софа. Ого, какой он тут стройный. Ну, по сравнению с нынешним собой. И у Софит тут волосы длиннее, аж до лопаток. На фотках они были в парке, на улице, у речки. На одной Раф стоял на колене и надевал ей на палец кольцо. Они женаты? Но я ни у кого колец не видел. Передумали что ли? Когда я проходил мимо тумбочки, на ней я тоже увидел фотографию в рамке. Там Раф держит Софу на руках и сильно обнимает, оба счастливо улыбаются, Флейм что-то держит в руках. Небольшое и тёмное, будто снимок. Я тихо поднялся на второй этаж, куда ушёл Раф. Там комнаты были побольше. И когда я зашёл в соседнюю от той, в которой оба были сейчас, у меня что-то ухнуло в груди. До меня дошло, что за снимок держала Софа на той фотке. Результат УЗИ. У них был ребёнок. Комната, в которую я вошёл — детская. Тут были нежно-персиковые обои с рисунком из котят и зайчиков, маленькая кроватка, манежик, и куча игрушек. Жевательных, погремушек, мягких… особенно выделялся большой белый плюшевый медведь. Настолько большой, что доставал мне до бёдер. На столике лежали книжки в ярких обложках с улыбавшимися воробьями, бурундуками и щеночками. Окно закрывали тонкие шторы с повязанными на них жёлтыми бантиками. Я сглотнул комок в глотке. Зря я сюда зашёл. Но если есть детская, и Софит была беременна, то… то где их ребёнок? Почему они никогда о нём не говорили?
— Насмотрелся? — раздалось за спиной.
Я вздрогнул и обернулся, случайно задев рукой мобиль над кроваткой. Начала играть колыбельная, а над кроваткой стали медленно кружиться приделанные к нему рыбки и котята, которые хотели их поймать. Рафаил хмыкнул, переведя на него взгляд. Взял со столика голубой пульт и нажал на кнопку. Колыбельная прекратилась.
— Я… извини. — промямлил я. Я не знаю, что нужно говорить, когда случайно узнаешь грустные секреты друзей.
— Пошли вниз. Я остановил у Софы кровь, она сейчас спит, но когда проснётся — есть захочет. Поможешь суп приготовить.
— Да, конечно. — закивал я. Сглотнул. — Раф, я…
— Забей. Пошли.
Мы вышли. Он аккуратно закрыл дверь. На кухне я стал резать морковку, а Гранде закинул вариться курицу для бульона и копался в ящичке с приправами.
— Рафаил.
— Что?
— Прости пожалуйста, что я лезу не в своё дело, но…
— Ты влез не в своё дело, ещё когда на этаж поднялся.
— Чей это дом?
Он хмыкнул.
— Тебе фотки ни о чём не говорят? Наш. Не ходи вокруг да около, ты хочешь про детскую спросить. Вперёд.
Я ощутил вину. Но любопытство — моя самая сильная отрицательная черта.
— Где ваш ребёнок?
Рафаил повернулся ко мне спиной, занявшись бульоном. Помолчал. И тяжело вздохнул.
— Его нет. Он был, а теперь нет.
— Но…
— Софа была беременна, когда Альме сделали аборт. Попав под проклятие, она долго мучилась от боли. Угроза выкидыша была четыре раза. А сам он случился после того, как нас превратили в охотников. — Раф шумно сглотнул. — Она была на пятом месяце. Мы всё спорили, кто родится, мальчик или девочка. Но когда его не стало… мне кажется, она из принципа не хочет дать Альме тебя убить. Она лишила нас ребёнка, и наверно, Софа не хочет отдавать ей ни капли из того, что сможет уберечь.
Внутри поселилось мерзкое чувство вины и благоговения перед девушкой.
— Софа? Не ты?
Рафаил повернулся ко мне и посмотрел в глаза. У него был грустный, тяжёлый и усталый взгляд.
— Софа хочет оставить тебя в живых. А я хочу не дать ей умереть. То, что мы идём против того, кто нас проклял — верный способ умереть в муках. Ну или освободиться, что маловероятно. Крис, ты хороший парень, но Софа — единственное и самое дорогое, что у меня есть. Она всегда будет мне важнее, чем жизни остальных. Я помогу, постараюсь, тебя спасти. Но только для того, чтобы не убили её.
Я не знал, есть ли у меня право обижаться на него. В конце концов, я сам во всём виноват. Да и кто я им? Всего-то студент-практикант, который тут на несколько месяцев. И который им уже доставил проблем.
— Ты обиделся на меня? — спросил Раф, беря у меня порезанную морковку и закидывая в суп.
— Не сказал бы… Я просто хочу, чтобы всё это закончилось.
— Я тоже. — негромко сказал он.
— Слушай, так это… кто вас так помял? Тебе помочь рану обработать и перевязать? — я решил перевести тему. Да и к тому же, рана на его животе и груди не исчезла.
Он подумал и кивнул. Я сгонял за перекисью, бинтом и ватой наверх, где лежала Софа. Она мирно дремала в постели под одеялом, заботливо укрытая по самый подбородок. Софит, ты только не умирай, ладно? Я вернулся на кухню. Раф закончил возиться с овощами, которые закидывал в бульон, сбавил огонь и заметил меня. Он снял толстовку и футболку, залитые кровью, и сел передо мной. Я же заметил, что ран несколько. Две на груди и две на пузе. Промывая их, я невольно подметил, что на его теле нет волос. Когда я проходился мокрым полотенцем по коже, круглый живот Рафа забавно вздрагивал и колыхался. Видимо, холодно. Он довольно мягкий и горячий. Не удивляюсь, почему я к нему так прижался, когда меня из ячейки в трупохранилище вытащили.