Прошло десять лет, от лица Рафаила
Дурацкое солнце лупит прямо по глазам, когда я просыпаюсь и чувствую, как меня целуют в щёку.
— Сладкий. — сонно бухтит Софочка.
— М?
— Я тебя люблю.
— Взаимно. — лениво промычал я, обняв девушку. Спать хочу, а разговаривать не хочу.
— Честно?
— Мгм.
— Можешь тогда штору задвинуть?
— Нет.
— Ну Рафи, ну сладенький, любименький, кругленький, пухленький, вкусненький, миленький…
— Да сейчас, сейчас. — сдался я, задвинул шторы, и рухнул обратно. Так, что Софит аж на кровати подскочила.
— Кровать не проломи. — довольно сказала она, подползая ближе и пристраиваясь мне под животом.
Я зевнул, подмял её под брюхо, и задремал. По-другому спать мне неудобно, непривычно, и вообще не нравится. На душе спокойнее, когда чувствую, что мне в грудь сопит возлюбленная, как немного возится и лапает жирок, и иногда бормочет: «тепло… зефирка… мишка мягкий…». Иногда я ловил себя на мысли, что мне нравится выглядеть таким пузатым, потому что ловлю на себе восторженные взгляды Софочки, которая потом обязательно обласкает и зацелует. И меня, и пузо.
В коридоре раздалась возня и нетерпеливый топот. Дверь спальни открылась. И мне отдавили бок четыре лапы, а лицо обслюнявили.
— Джорди, фу! — рыкнул я, силясь спихнуть с себя собаку, но где там. Наглый ретривер требовательно вылизывал меня, заставляя встать и накормить. — Отвали, придурок! Встаю я, встаю, успокойся. Софит, твоя собака опять хочет меня съесть!
— Не моя, а наша.
Я открыл глаза. Пёс спрыгнул с меня и стал топтаться по полу, и вилять хвостом так, что мне казалось, он оторвётся. Но на мне осталось второе чудо. Рыжеволосое и голубоглазое чудо, упиравшееся мне в живот маленькими ручками.
— Папа, мама, я кушать хочу.
У нас родился сын. Шесть лет назад. Толстенький здоровенький мальчик со звонким голосом и кудряшками. Собсна, это не удивительно — и у Софы, и у меня волосы вьются. Он похож на меня. Мне так кажется. Софит, услышав голос сына, продрала глазоньки и сонно улыбнулась.
— Моя булочка, проснулся?
— Да. — он улёгся между нами. — Мама, накорми меня.
— Твой сын проснулся. — зевнула рыжая.
— Не мой, а наш. — передразнил её я, немного отодвинувшись, чтобы не придавить ребёнка пузом. — Уайлен, сейчас папа встанет и поднимет маму, можешь пока Джорди корма насыпать?
— Хорошо. — он полез через меня, и я охнул. Да, сын определённо в меня. Если уж не лицом, так аппетитом точно.
— Боже, Уай, ты меня раздавишь скоро.
— Неправда! — заулыбался ребёнок. — У тебя животик очень большой, и я его не раздавлю.
— Ну конечно. — вздохнул я.
Джорди гавкнул. Уайлен повёл его прикармливать, а я стал расталкивать Софит.
— Дорогая, пора кормить дитё.
— Дитё перед сном наелось, можно ты его покормишь?
— Ну а кто ж виноват, что ребёнка ночью на поесть прорывает?
— Я б сказала, но не буду. Итак очевидно. — она нежно похлопала меня по животу, а потом погладила его. — Ладно, пошли. Нам ещё Джорди выгуливать. И кстати, я хотела тебе сказать, давай заведем второго?
— К… каво? — растерялся я.
— Второго, говорю. Тоже мальчика, чтобы потом не заморачиваться.
— Соф, ты извини, но мне кажется, Уайлен ещё не готов.
— Почему? Он тоже не против. Он хочет беленького, но я бы чёрненького завела.
— Чего, блин? Какого чёрненького? Мы о коже, или о цвете волос?!
Она посмотрела на меня как на идиота.
— О шерсти.
— Какой… стоп, чё?
— Собаку, говорю, давай ещё одну заведём! Ты о чём подумал, папаша? — засмеялась Софа.
— Да так и говори! Я сижу и думаю, какой нахрен чёрненький ребёнок, откуда нам? Оба бледные, как поганки.
— Дурачок! — улыбалась Софит. — Кто-то не проснулся ещё. Пошли завтракать, я приготовлю блинчики на сливочном масле.
— С этого и надо начинать. — я тут же вскочил и поднял девушку. Чмокнул в щёчку. — Люблю тебя, пышечка.
— И я тебя, пончик.
Кухня была на первом этаже дома, куда мы переехали за два месяца до рождения Уайлена. Он был бесёнком, таким же как мы, только ещё не понимал. Мальчик просто радовался, что умеет летать и заставлять игрушки оживать и играть с ним. Мы его любили. Очень, всем сердцем. От этого боялись, что он будет очень избалованным. Уайлен тяжело нам достался, беременность протекала не очень гладко, у Софы часто был токсикоз и перепады настроения, про неуёмный аппетит я вообще молчу. Самая жесть была, когда она разбудила меня в два часа ночи и сказала: «Рафи, я умираю… мне плохо и больно… палочки крабовые хочу, сил нет. Клянусь, если сейчас не съем — умру». Палочки я таки достал. Когда ей расхотелось. Сидел потом, как дурак, жевал их, пока Софит мне на брюхо улеглась и задремала. Но когда Уайлен родился — здоровенький, крепкий, пять с половиной килограмм, я расцеловал Софу и закидал деньгами всех в больнице. Потом было неудобно их обратно просить, я случайно на радостях всю зарплату продарил. Потом мы завели собаку. Мы оба любим животных, Софа всегда хотела пса, теперь жилищные условия позволяли, вот я и подарил ей на день рождения щенка. И омолаживающий крем. Всё-таки восемьдесят лет человеку исполнилось, пора начать её подкалывать, как и она меня. Софит мне просто тогда слуховой аппарат подарила. Собственно, возрастом мы всё время друг друга подъёбываем.
Завтрак прошёл в мирной воскресной обстановке. Уайлен вызвался приготовить обед. Ему нравится готовить со мной или с Софой, недавно мы с ним даже для нашей мамы решили сюрприз сделать, и приготовили жаркое. Обошлось без ожогов и даже без пожара. Вскоре мы взяли Джорди, себя, ребёнка, и направились гулять. Ну и за продуктами зайти. И когда возвращались, прямо перед нами тормознула красная машина, из которой выскочил какой-то парень, который счастливо заулыбался, увидев Софу и меня.
— Раф? Рафаил? — сказал он.
Я пристально на него уставился. Большие карие глаза, ямочки на щеках, светлые волосы… стоп…
— Крис? — выдал я.
— Привет! — Засмеялась Софа и рванула к нему обниматься. Поцеловала в щёку и начала их тискать. — Божечки, у тебя щёчки такие милые стали!
Он изменился. Стал взрослее, даже будто выше, совсем слегка поправился. Наконец-то и я могу его этим подъебать, бугагашеньки! Мы обнялись, и не успел я и спросить ничего, как меня за руку подёргал Уайлен и сказал:
— Папа, кто это?
Крис ошарашено посмотрел на ребёнка, на нас, и улыбнулся.
— Это ваш? Какая прелесть, Раф, на тебя похож!
— Это наш с мамой друг. — ответил я. — Дядя Крис.
— Привет. — он опустился к сыну, дружелюбно улыбаясь и протянув руку. — Как тебя зовут, малыш?
— Я Уайлен. — улыбнулся Уайлен и взял ладонь Темпеста.
— Очень приятно, молодой человек. — Крис легонько пожал его руку.
— А как вы с мамой и папой подружились?
— О, это очень длинная история…
— Которую мы расскажем за чашкой чая. — Софа крепко чмокнула Сына в пухлую щёчку.
И мы вместе с Крисом направились домой, где поведали Уайлену нашу историю, что случилась много лет назад.