– Стюарт? – наконец сказал я достаточно громко, чтобы меня услышали.
– Мистер Ридс. Я думаю, у вас… – медсестра выдержала паузу и коротко кивнула в мою сторону, – гость.
Увидев меня, он попытался сесть, опираясь на локти, но случайно сбил несколько бутылочек с микстурами на прикроватной тумбочке. По правде говоря, я был рад подобрать упавшее, чтобы хоть на мгновение спрятаться и скрыть чувство вины на лице.
– Давно не виделись… – слабо сказал Стюарт, снова и снова прочищая горло.
– Слишком, – ответил я, аккуратно ставя каждый флакончик на место. – Я давно собирался заехать, но был так завален работой…
В последующие минуты он, тяжело дыша, спрашивал, как мои дела с фильмами, удается ли мне сводить концы с концами, – прямо как будущий тесть, который хочет узнать, сможет ли потенциальный претендент на руку его дочери должным образом содержать ее. Я сказал, что работа над телевизионной рекламой позволяет мне снимать документальные фильмы, и рассказал о дальнейших планах, хотя он и не просил у меня таких подробностей. Тем временем миссис Грант задрала брючины его полосатых пижамных штанов и принялась разминать усохшие мышцы ног. Темные родинки усеяли ее пухлые руки, и, хотя взгляд ее был прикован к Стюарту, она внимательно прислушивалась к тому, что я говорил. Мое сердце заколотилось, когда Стюарт неожиданно попросил ее оставить нас наедине. Она гордо вздернула подбородок, выражая протест, но все равно опустила его ногу, ласково похлопала по колену. Почтительно сказала:
– Как пожелаете, мистер Ридс, – и ушла.
Неужели Стюарт попросит меня присмотреть за Эмбер после его смерти? Или сейчас хладнокровно приставит к моему виску пистолет и скажет, чтобы я никогда больше не приближался к ней, а не то…? Стюарт нахмурился. Казалось, что он задумался, но, может, просто набирался сил, чтобы заговорить.
– Уже то плохо, – наконец прохрипел он с трудом, – что моей жене приходится жить с умирающим человеком, так еще и это неприглядное состояние тянется так долго. Нечего и говорить, это не жизнь для нее.
Он словно ждал от меня ответа, и я, понимая, что нужно что-то сказать, попытался, как мог, успокоить его:
– У вас были хорошие времена.
Несколько секунд он серьезно кивал:
– Да, действительно, много хороших моментов, удивительных, замечательных моментов. Но последняя глава может изменить отношение человека ко всей книге. Это правда, пусть и горькая. Последняя глава может полностью изменить смысл книги. Человек после прочтения начинает совсем по-другому воспринимать героев книги, пересматривая в воображении все сцены.
Он сказал это, смотря мне в глаза. Я видел в его взгляде понимание и стойкость, будто он осознавал куда больше, чем был готов показать, и что-то в произнесенных им словах – возможно, их отвлеченность и обобщенность – заставило меня усомниться, точно ли он ничего не знает. Я изо всех сил старался не показывать волнения. Мне даже пришло на ум, что Эмбер могла во всем ему признаться перед моим приездом.
– День за днем ухаживать за человеком, который одной ногой в могиле, радовать его. Этого, конечно, нельзя требовать от красивой и умной молодой женщины.
Я глубоко вздохнул и сказал:
– Брак означает «в горе и радости, в болезни и здравии».
Это прозвучало немного пафосно и нараспев, к тому же, боюсь, не вполне искренне.
– Пока смерть не разлучит вас, – закончил он за меня.
Я смутился, потер шею и промямлил:
– Перестань, я не говорил о смерти. Ты же знаешь, я не это имел в виду.
– Конечно, нет, – согласился он вполне любезно. – Но мы снова пришли к тому, с чего начали: именно последняя глава определяет человека. Скажи мне, как ты думаешь, чем она закончится?
– Она?
– Эта книга, эта история.
Я растерялся, поэтому он нетерпеливо, почти грубо, разъяснил мне:
– Что станет с Эмбер? Как ты понимаешь, я оставляю ее очень молодой вдовой. Ей всего двадцать два. Многие женщины сегодня в этом возрасте даже не задумываются о замужестве. Как на нее повлияет такое безутешное горе? Ее отца больше нет, и придет время, когда не будет меня, говори слово «смерть» или не говори. В ее жизни не останется ни одного мужчины.
Медленно произнося последние слова, почти наслаждаясь ими, он внимательно смотрел на меня.
– Прости, что я так говорю, но Эмбер не из тех, кому нужен мужчина любой ценой.
– А, похоже, ты тоже хорошо ее знаешь. Так же хорошо, как и я. – Он улыбнулся и одновременно не улыбнулся (вот уж где нужно придумать новое слово), и снова наши взгляды встретились, породив напряжение. – Тем не менее я оставляю ее в очень уязвимом положении. Молодая, красивая, скорбящая. И, не будем забывать, состоятельная.