Она выделила последнее слово, по-след-стви-я, в сердцах схватив полную горсть песка и рассыпая его туда-сюда, как корм для цыплят.
– Эмбер и сама все это знала. Я просто иногда напоминала ей, насколько все это было похоже на убийство, на предумышленное убийство. В лучшем случае непредумышленное. Ваша история не выдержала бы никакой проверки. Любые присяжные сурово осудили бы вас, даже я, будь я среди них! Мотив очевиден: вам нужно было избавиться от него, поскольку она носила вашего ребенка. Вот вы и разбили ему голову. Не было свидетелей, которые могли бы сказать, что это произошло именно так, как утверждаете вы, не было же? А еще она помогала мне деньгами, вот вам еще один мотив. Тут даже не пришлось бы копать глубоко. Вы оба были в отчаянии – единственным выходом стало убить его, или, как вы думали, помочь смерти наступить чуть быстрее. Даже мне, родной матери, поначалу было трудно поверить ей, простите, но именно так все и выглядело, если смотреть трезво. Против вас были веские доказательства. Голова разбита, кровь на ковре, на вас. Медики бы это подтвердили. Вы пытались отмыть пятна – сиделка, миссис Грант, рассказала бы об этом. И даже если бы присяжные спустили вам все с рук, слухи навсегда навредили бы Грейси, поскольку люди окрестили бы ее «плодом прелюбодеяния», «внебрачным ребенком», «ребенком убийц».
Я был обескуражен. Боже мой, почему Эмбер не пришла ко мне? Я бы нашел решение, я бы поддержал ее. Теперь картинка складывалась воедино, как начальный, пока что неустойчивый периметр пазла на тысячу деталей. И все же ребенку нужно сделать анализ крови. Я не хотел быть дураком, особенно если это какой-то подонок овладел Эмбер, пока она валялась пьяная. Но, даже думая так, в глубине души я уже знал, что отец – я.
– Если даже такого невинного человека, как Артур Аллан Томас[25], отправили в тюрьму, когда против него не было никаких доказательств, представьте, что было бы с вами! Эмбер рассказывала, как миссис Грант постоянно делала ядовитые намеки и просила значительно повысить ей жалованье за «дополнительные усилия». А еще те трое детей Стюарта ненавидели Эмбер. Уж они-то позаботились бы, чтобы вы оба получили по заслугам. И чтобы ни цента из завещания вам не досталось. Разве вы не видите, моя дочь защищала вас! Вас и вашего ребенка.
– Почему вы решили рассказать мне обо всем вот так вдруг, сейчас? Зачем ждали так долго? – спросил я, защищаясь.
Миссис Диринг решительным движением вытерла глаза носовым платком, будто мстила им за проявленную слабость.
– Хочу, чтобы вы знали: мы никогда не жалели, что она появилась на свет, мы любили ее еще до того, как она родилась. Я поняла, что будет девочка, по форме живота Эмбер, по тому, каким он был широким. Я сказала ей и оказалась права.
Миссис Диринг покрутила платок между пальцами, затем, внезапно устав от него, сунула в карман.
– Тогда этот план казался идеальным. Мы были бы счастливы вместе, мы были бы сильными втроем. Но если ложь и объединила нас, то в итоге она же нас и разлучила. Мы спланировали все до мелочей, но не смогли предвидеть, что Эмбер не выдержит. И что я не смогу вырастить девочку.
Я пристально посмотрел на миссис Диринг, силясь понять, неужели все это правда. И, глядя в ее глаза, полные страха, я больше не сомневался, что это действительно так.
– Мне осталось не больше двух лет. Опухоль в матке. Не думайте, что все это сошло мне с рук.
– Миссис Диринг, пожалуйста, не надо. Такое случается.
Как бы неловко и странно это ни было, я обнял ее и позволил навалиться на меня всем весом.
– Злокачественная опухоль начиналась как маленькое семечко, которое росло вместе с тем, как росла наша ложь. Я думала, что уже достаточно наказана, потеряв дочь. Она была моим светом, а теперь это… Я умру, не выполнив свои обязательства перед ней!
С этими словами миссис Диринг закрыла лицо руками, и следующие несколько минут я то гладил ее по спине, то просто сидел рядом. Когда она успокоилась и только изредка всхлипывала, я спросил:
– Когда, в какой день, родился ребенок?
– Четвертого сентября 1984 года. По моим подсчетам, она родилась на неделю раньше, хотя точно нельзя сказать. Если бы ребенок и вправду был моим и Леса, то роды словно задержались примерно на неделю – вполне убедительно. Ничего подозрительного для окружающих. Я уверена, что Эмбер родила раньше срока из-за стресса.
25
Житель Новой Зеландии, обвиненный по сфабрикованным уликам в убийстве и освобожденный после общественной кампании.