— Вы слышите, товарищи? — спросил я.
— Что?
В это время грохнули первые выстрелы нашей артиллерии. Орудия гремели со всех сторон, снаряды с таким треском рассекали воздух, что казалось, будто над нашими головами рвут километры прочнейшей ткани.
Полковник и майор одновременно зажгли свои фонарики и посмотрели на часы.
— Секунда в секунду.
— Разрешите идти, товарищ полковник?
— Да, идите и выполняйте приказ, — он крепко пожал руку майору. И, обратясь ко мне, закончил: — Идите и вы выполнять свое задание.
Я поспешно распрощался с полковником: меня уже окликал майор, спешивший к машинам. Несмотря на кромешную тьму, не было никакой сутолоки. Следуя за светлым зайчиком командирского фонарика, автоматчики спокойно занимали свои места позади орудийных башен танков.
— Набирайтесь впечатлений, лейтенант, — кричал майор, — такие моменты и на фронте не часто бывают.
— Ну, вот ваш паровоз, — пошутил он, крича мне прямо в ухо, потому что из-за адского грохота артиллерии иначе было невозможно разговаривать.
— Будьте готовы ко всяким неожиданностям, — крикнул он на прощание и, погасив фонарик, исчез в темноте.
Я сел вместе с солдатами, которые, потеснившись, уступили мне местечко возле броневой башни.
Мне очень хотелось поговорить со своими спутниками, тем более, что все они были гвардейцы из полка Лебедева.
— Первый раз на танке?! — крикнул я своему соседу справа в самое ухо. Кричать приходилось во всю мочь, напрягая голос.
Сосед сначала не расслышал моего вопроса, полез в карман и подал мне коробку спичек. Я, смеясь, возвратил ему спички и повторил вопрос громче. Он кивнул головой и крикнул мне в ухо:
— Никак нет, приходилось и раньше.
Продолжать разговор не удалось, так как к грохоту канонады прибавился еще рев моторов, потом танк наш задрожал и двинулся вперед.
Сначала мы шли медленно. Нас бросало то вверх, то вниз, то в одну, то в другую сторону, и мы догадывались о спусках и подъемах, которые преодолевали машины.
Над нашими головами появились звезды, — значит, вышли на открытое место. Впереди бушевало пламя взрывов. Багровые вспышки клали зловещие отблески на броню машин, в воздухе пахло пороховым дымом, на зубах хрустела земля. Вдруг впереди взорвалась белая ракета, и, прежде чем она погасла, мы остановились. Машины вышли на исходный рубеж. Но стоянка была недолгой.
Неожиданно вспыхнувший артиллерийский обстрел также неожиданно прекратился. В тишине каждый из нас ясно услышал шипящий звук взлетающих ракет. Три ярких цветных пучка с длинными хвостами на короткое мгновение осветили фантастическими красками окружавшую нас местность и погасли…
Тревожные мысли стали меня одолевать.
«Может быть, это последний свет, который мне пришлось увидеть в последний день моей жизни», — думалось мне. Но другой голос, отгоняя черные мысли, обвинял меня в малодушии, трусости. «Но ведь это война, — снова повторил первый, — где тебя всюду подстерегает смерть…» Возмущенный подобной трусостью, второй голос подбодрял: «Вот потому, что ты на войне, ты и должен взять себя в руки, быть мужественным!» И этот голос восторжествовал… Не прошло и пяти секунд, после того как погасли сигнальные ракеты, мощный рев моторов огласил окрестности — наши бронированные чудовища пошли на врага.
Куда девались сомнения, страхи!
В моей памяти отчетливо сохранилось три эпизода этой ночи. Сейчас, когда я делаю записи в своем дневнике, я в состоянии расставить их в последовательном порядке.
Тогда же они прошли перед моим взором, как фантастические видения в калейдоскопе.
Первый эпизод. Сначала, судя по толчкам и рывкам, машины шли полем. Справа и слева вспыхивали огни орудийных выстрелов. Значит, мы шли развернутым строем и вели огонь. Потом мы заметили красные отсветы пожара. С каждой секундой становилось светлее. Я уже ясно различал очертания машин, шедших по сторонам. Тут наш путь перерезало шоссе. Танки быстрым маневром перестроились в колонну и еще быстрее ринулись вперед.
А вот и источник огня! Горел двухэтажный дом, окруженный высоким кирпичным забором. Двор был пуст, дом горел, как гигантская свеча, вставленная в каменный подсвечник. Вдруг впереди — короткое замешательство: на освещенной пламенем площадке крутится вокруг своей оси наш танк, подбитый невидимым врагом.
Я вижу майора Семенова. Он что-то кричит, показывая на длинное низкое строение, скрытое раскидистыми ветвями каштанов.
…Длинная пулеметная очередь на миг покрывает шум моторов и голосов. Майор, схватившись за голову, падает. В следующее мгновение два головных танка с грозным ревом сворачивают с шоссе и, опустив длинные хоботы орудий, бьют прямо в упор. Рушатся стены, сыплется черепица, а танки, подминая под себя обломки, входят в развороченные бреши. Вдоль танковой колонны с сигнальными флажками в руках бежит офицер. Раньше я его не видел. Очевидно, старший. Танкисты поднимают Семенова и уносят в машину.