Когда наши машины, вновь приняв боевой порядок, ринулись вперед, я увидел около подбитого танка, там, где лежал Семенов, небольшую лужицу крови и перчатку. Наверно, она ему уже не нужна…
Второй эпизод. Мы миновали какую-то рощицу. За ней уже не видны были отблески пожарища. Мы снова вступили в темноту, как будто переворачивая новую страницу нашего боевого похода. Танки замедлили ход и остановились. Мне, не посвященному в секреты похода, была тогда непонятна эта остановка танков в чистом поле, на открытом месте. После тряски и грохота сделалось так тихо, что один из моих соседей решил даже закурить.
— С ума сошел! — ахнул кто-то рядом. — Ты что, в блиндаже на нарах? Скаженный!
— Тише! Слушайте, слушайте, братцы!
Можно было, даже не прислушиваясь, ясно различить протяжное «ура», которое звучало где-то позади нас. Оно вскоре было перекрыто мощной волной ружейной и пулеметной стрельбы. Но врагу не удалось окончательно заглушить его. После короткого перерыва крики «ура» с еще большей силой вспыхнули ближе.
В это время три зеленые ракеты, одна за другой, взмыли в небо, и наша колонна тронулась в путь, в ту сторону, где погасли их огни.
Собственно, с ними и связан третий эпизод. Танки въехали в небольшой поселок и растянулись в линию вдоль домов. Только когда рассвело, я заметил, что танки стояли не на улице, а за домами. И вдоль кюветов, на шоссе, которое проходило мимо поселка, первая рота батальона Абдурахманова держала оборону.
Так вот — о третьем эпизоде. Когда наши танки остановились и мы рядом услышали родную речь, мне показалось, что эта ночь длилась бесконечно. Бледная полоска рассвета на востоке обозначила уже веху нового дня, новых забот, успехов и потерь.
Потерь… Я вспомнил о майоре Семенове. После недолгих поисков я разыскал нового командира танковой колонны. Он сидел на траве и беседовал с двумя офицерами. Когда я доложил о себе, командир грустно улыбнулся и сказал:
— Майор сообщил мне о вас. Вы знаете, что его беспокоило? «Надо, — говорит, — поберечь его. Мало стреляный…» И посадил вас на заднюю машину.
Я боялся спросить, что с майором. Но он понял меня и без слов.
— Майора похороним здесь… Хотите проститься?
Офицеры поднялись, и мы всей группой подошли к головному танку.
Тело Семенова лежало перед танком на двух солдатских плащ-палатках. Лицо его было спокойно. Легкий предутренний ветерок шевелил прядь темных волос над светлым лбом. Майор лежал строгий, вытянув руки по швам, готовый, казалось, по первому сигналу встать и идти в бой…
Мощный ствол танковой пушки, грозно протянувшийся над телом мертвого майора, охранял его последний покой.
…Но зарождавшийся день неумолимо звал к жизни, ради которой люди жертвуют собой.
Я попрощался со своими ночными спутниками и отправился разыскивать штаб майора Абдурахманова.
Как говорится, легче всего танцевать от печки. Печкой для меня была рота Головни, остававшаяся на месте, и я отправился к нему, чтобы получить нужные сведения о местонахождении Абдурахманова.
Но, к сожалению, как я уже говорил, там я выяснил, что Абдурахманов получил новое оперативное задание и мне снова приходится его догонять.
Рассказ о котелке с кашей
Телефонист сидел в соседней комнате, и я о нем ничего не подозревал до тех пор, пока он не вышел к нам и несколько растерянно не заявил:
— Какого-то военного Скрипадентова к телефону просят.
Мы громко рассмеялись. Было ясно, что к телефону вызывали военного корреспондента, то есть меня. Телефонист окончательно растерялся.
— Так что же сказать, товарищ старший лейтенант?
— Скажите, что Скрипадентов сейчас подойдет, — ответил Головня. — Впрочем, не надо. Он сейчас сам скажет.
Я не сразу узнал голос полковника Лебедева.
— Вам, кажется, опять не повезло? — спрашивал он. — А вашей судьбой уже интересуется редакция «Суворовца» Я сегодня был в ваших краях, завтра опять буду. Что передать им?
Я был в смущении.
— Что знаете, то, пожалуйста, и передайте. Мне сейчас трудно сказать, когда вернусь. Да и материала пока что нет. Я имею в виду фундаментальный материал… Об Абдурахманове.