— Нам?
Он вздохнул.
— Мы можем поговорить об этом в кабинете?
— Это здесь, — показала Элизабет, вручая пыхтящий комочек шерсти Кеннету.
— И это собака? — удивилась Эллен и звонко рассмеялась. — Это не собака. Это, скорее, игрушка-пищалка для настоящей собаки.
— Его зовут Монстр, и когда он вырастет, то займет половину нашего дома, — заявил Кеннет и пошел впереди Эллен по коридору, но она остановила его и забрала щенка.
— Ты вовсе не Монстр, — нежно сказала она и погладила щенку животик.
— Ему придется стать Монстром, чтобы защищать наших детей от разных незнакомцев. Этот мир такой ненадежный, и я хочу, чтобы у наших детей были все шансы на выживание.
Они прошли в коридор, и только там Эллен спросила:
— Зачем ты все это говоришь? Зачем ты вообще приехал? Ты ведь дал мне абсолютно ясно понять, что не желаешь иметь со мной никаких личных отношений… Со мной или любой другой женщиной…
Он остановил ее тираду, схватив за руку. Потом подтянул Эллен к себе и жарко поцеловал в губы. И тут же ощутил все те прекрасные переживания, которые чувствовал, когда целовал ее раньше, но теперь уже ни в чем не сомневаясь. Он любил ее. Если это зависит от него, то он женится. Его жизнь наконец-то может стать нормальной.
Он отстранился и взял Эллен за плечи, чтобы поглядеть в ее глаза и увидеть, что она не только понимает, но также и верит в то, что он хотел ей сказать.
— Ты — самое важное, что произошло в моей жизни. Ты держала меня на плаву все эти пять лет, хотя я даже не догадывался об этом. Но Мейер догадывался. Вот почему он так старался тебя задержать. Он знал, что я без тебя умру.
— Но ведь ты не умер.
— Я уже доел последний кусок ростбифа и пока еще не готов поехать и купить себе новый запас яиц и бекона. Если никто меня не спасет, я, скорее всего, умру с голода.
Ее губы дрогнули.
— Я переехал через пятиполосное шоссе, даже не включив сигнала о повороте.
Теперь ее губы окончательно сложились в улыбку.
— Да, должно быть, ты действительно проголодался.
— И я заснул в обнимку с отчетами вчера вечером. Две сотни страниц от Грейт-Грин Гросерис приникли к моей груди. Вместо одеяла, вместо женщины… Вместо тебя. Я хочу тебя.
Внезапно Эллен наклонилась и посадила щенка на пол. А потом выпрямилась и обхватила руками шею Кеннета. Повисла на нем и разревелась.
— Боже, Кен, я так волновалась за тебя.
— Я тоже немного о себе волновался, пока не понял окончательно, что не хочу спать с кем-либо еще и заводить детей с кем-либо еще, кроме тебя. И я чудовищно ревновал, но не так, как это делают безумцы. Я сказал сам себе что-то вроде того, что я не могу просто сидеть и ждать, что произойдет, а потом я вдруг понял…
Она отстранилась от него достаточно, чтобы видеть его лицо:
— Понял что?
— Понял, что я люблю тебя и что я не допущу, чтобы у тебя был роман с кем-то, кто не сможет все устроить, как надо. Я смогу. Я с самим сатаной готов за тебя сражаться.
Она состроила гримаску.
— Давай надеяться, что до этого дело не дойдет.
— А куда оно дойдет?
— Я хочу выйти замуж и завести детей… Я хочу собаку, но мы не будем звать ее Монстр. Я хочу, чтобы ее звали, например, Джордж или Джош.
— Что? Джордж? Это вовсе не имя для собаки!
— Ну, на самом деле, это вообще не такое уж оригинальное имя, но Джордж Харрисон, например, носит его и не жалуется.
— Ладно, тогда я согласен.
— Да. Но скорее Джош, чем Джордж.
Кеннет поглядел на нее, удивляясь, как он мог прожить четыре года, даже не замечая, как он ее любит.
— Слушай, а выбор имен для наших детей тоже вызовет такие трудности?
— Еще бы! А что, ты уже поменял свои планы? Тебя опять напугали грядущие трудности?
Он улыбнулся. Ничто теперь не могло заставить его изменить свои планы. Он так и сказал Эллен.
— Интересно, — заметила она.
— А знаешь, почему? Потому что ничто не способно изменить мои чувства к тебе.
— Это хорошо.
— Потому что я люблю тебя.
— Это очень хорошо, — заметила она удовлетворенно, — потому что, представь себе, я тоже тебя люблю.
— Боже, как я люблю тебя! — возгласил он счастливо, а потом прошептал: — Слушай, а мы будем спать вместе сегодня?
— Ни за что!
— Нет?
— Ты ни разу не дарил мне цветов или хотя бы конфет. У нас не было ни одного романтического свидания. Ты даже в кино меня ни разу не сводил. Надо все по порядку, Кеннет. Ты мне много чего задолжал, помнишь?
— Да, — согласился он, а потом рассмеялся. — Я должен тебе целых четыре года.
Эпилог