Печать обожгла руку жаром. Киннан слабо вскрикнул, и этот вскрик моментально растворился в сухом потрескивании догорающих свечей. Король сфокусировал взгляд на единственном ярком пятне в комнате - оранжевом бархатном берете художника - и рухнул на подушки.
Черный силуэт вынырнул из своей мантии, сотканной руками тьмы, наклонился низко-низко и овладел сознанием монарха: синеватое свечение отразилось в смоляном зеркале навеки замерших глаз.
Кассио размашисто нанес последний мазок на холст.
Леди Глэйм перехватила запечатанный свиток и снова запрятала в глубине рукава.
Король не дышал.
Художник снял берет и понурил голову:
- Государь опочил, - скорбно объявил он.
- Воистину, - холодно согласилась леди Глэйм, безучастно глядя на застывшее неживое лицо владыки. - Я распоряжусь насчет траурной церемонии и погребения, - добавила она, скользя к выходу, - а вам, дорогой Кассио, стоит поторопиться: согласно повелению государя, утром его портрет уже должен украшать тронный зал, ибо король не намерен надолго покидать своих подданных.
Глава 2. Обманутые ожидания
Королевский замок был виден издалека: шпили его башен стремились в высоту столь настойчиво, будто желали перерасти самую высокую горную вершину. В свете полуденного солнца мраморные стены казались ослепительно-белыми, а окна вспыхивали золотыми огнями. Кое-где в белизну врывались сочные зеленые оттенки великолепного сада. Сад этот выглядел причудливо: он располагался на нескольких уровнях, опускаясь каскадом к самому подножию замка, и походил на вьющуюся изумрудную ленту, расшитую цветными нитями, - то радовали взгляд многочисленные клумбы и плоды.
Замок располагался как бы в горной нише, по обе его стороны с хребтов летели вниз речные потоки, и оттого королевскую резиденцию в народе прозвали «Белым Дворцом меж двух водопадов». Водные брызги орошали сады, и они никогда не страдали от засухи.
Не доезжая нескольких метров до замка, Роланд остановился, чуть привстал в стременах и прикрыл глаза козырьком ладони, любуясь открывшейся картиной: он успел почти позабыть сказочную красоту отчего дома. Аромат цветов, смешиваясь с прозрачным запахом летящей воды, ласкал обоняние, извлекая на свет чувства, глубоко запрятанные в тайниках души. Они вспыхивали одно за другим, как капли, поймавшие солнечное отражение.
Последний раз принц посещал столицу лет пять назад. Впрочем, и в прежние наезды Роланд не задерживался здесь более чем на пару дней - так желал отец, запрещавший сыну без особой нужды наведываться в замок.
Отец…
Юноша опустился в седло. Сердце билось ровно, птица печаль не уронила в душу ни одного пера со своих крыл. Сказать по правде, Роланд скорее испытывал облегчение. И его едва ли можно осудить: принца отослали из родительского дома в дальнюю приморскую резиденцию сразу же, как только он появился на свет. За все свои двадцать пять лет Роланд вряд ли обменялся с отцом и сотней слов. Киннан III недаром слыл жестоким правителем, но его отношение к собственному наследнику было совершенно непостижимо даже для самых приближенных вельмож.
- Не по себе, верно? - Черноволосый молодой человек в синей тунике в тон глаз и сером дорожном плаще примерно одних с принцем лет придержал коня, идя вровень с принцем. - Ты поэтому не спешишь?
Роланд кивнул и пожал плечами:
- На погребальную церемонию мы все равно опоздали. А точнее наше присутствие там и не требовалось, так что торопиться нет нужды.
Получив весть о близящейся кончине государя, принц немедленно пустился в путь. Он наотрез отказался от подобающей наследнику престола пышной свиты, взяв с собой лишь ближайшего и, по правде говоря, единственного друга, разделившего с ним все тяготы изгнания, - Виррейн вырос вместе с принцем. До сих пор молодой человек не мог уразуметь, с чего вдруг ему, круглому сироте без роду без племени, не знавшему ни отца, ни матери, выпала высокая честь воспитываться вместе с королевским сыном.
- Что ж, - заметил, помолчав, Виррейн. - Не стану делать вид, будто я скорблю. А ты зато сможешь теперь беспрепятственно исполнить желание своего сердца. Небеса свидетели: вы оба это заслужили!
Роланд улыбнулся, хотя момент не очень подходил для радости, и сжал в пальцах медальон с портретом леди Эллинет.
***
Замок как бы парил над землей - к нему вели две сотни ступеней, вырубленных в камне неизвестно для чего: никто б не стал давать себе столь серьезную физическую нагрузку, тем более что по обе стороны от них поднималась вверх мощеная серебристо-черной плиткой дорога, вполне удобная для лошадей. К тому же у подножия замковой горы гостей поджидали искусно вырезанные деревянные ладьи - стоило лишь ступить в них, и ладьи поднимали посетителей прямиком к воротам.