Лезвия схлестнулись, наполнив воздух звоном. Дамы жадно наблюдали за схваткой, пытаясь угадать, чья возьмет. Оба молодых воина выглядели великолепно - трудно было стать на сторону кого-то одного из них.
Воспитанник Гедеона удивился тому, как яростно набросился на него принц: точно внутри Роланда бушевал шторм, жаждавший топить корабли. Однако Виррейн отбросил рассуждения до поры, сосредоточившись на ходе боя и наслаждаясь напряжением в мускулах.
Через пару часов, когда солнце почти вплотную подкатилось к горизонту, оба приятеля свернули боевые действия.
- Благодарю, - отдышавшись, произнес Роланд и улыбнулся. - Мне надо было выпустить пар.
- Полагаю, что-то произошло в тронном зале, - проговорил Виррейн, принимая из рук слуги полотенце. - И кого, интересно, ты столь страстно желал разрубить на части? Искренне надеюсь, что твой царственный гнев направлен не на меня…
Роланд помрачнел:
- Мне нужен твой совет. Я ко многому был готов, но такого коварства не ожидал.
- Если дашь мне полчаса времени, я приведу себя в порядок и буду целиком и полностью к твоим услугам.
Принц согласно кивнул:
- Мне тоже не помешает переодеться. Жду тебя в своих покоях.
***
Очаровательные зрительницы, поняв, что бой не возобновится, покинули галерею. Все, кроме одной. Она с самого начала пряталась в тени, ибо не хотела попасться на глаза ни принцу, ни его другу. Леди Эллинет выступила на свет, едва действующие лица разошлись. По причине траура она облачилась в темно-фиолетовое платье с длинными прорезными рукавами, не скрывавшими ее тонких смуглых рук. Талию стягивал золоченый поясок. Прохладный шелк мягко струился по нагретой солнцем коже и дивно оттенял фиалковые глаза девушки. Ее длинные кудри оттенка какао, сильно разбавленного молоком, были собраны в высокий хвост и увенчаны золотой диадемой с розовыми опалами.
Элли задумчиво смотрела, как надвигаются сумерки: на юге переход от светлого времени суток к темному стремителен - не успеешь оглянуться, как ночь захватит мир, выпустив на небо птицу-луну.
Девушка знала о возвращении Роланда, однако пока так и не увиделась с ним. Сердце трепетало: она не сомневалась - не случись нечто непредвиденное, принц давно бы уже был у ее ворот. Что же произошло? Ответа Эллинет не знала, но предполагала: он не придется ей по душе…
Впрочем, леди Элли была рада увидеть возлюбленного хотя бы издали: кажется, за долгую разлуку он стал еще мужественней и краше…
Громкий говор водопадов беспардонно вмешивался во внутренний диалог, сбивая с мысли, да и потемнело весьма заметно. Эллинет предпочла спуститься вниз и двинуться домой: неприлично молодой девушке брести в сумерках в одиночестве, ну да ей не привыкать. К тому же родительское имение близко - всего в двух шагах от королевского замка.
Элли старалась прошмыгнуть к себе незаметно: если отчим заметит, что ее нет дома в столь поздний час, - не избежать головомойки!
Миновав широкий, вымощенный мрамором двор и обойдя давно заглохшие садовые фонтаны, девушка скользнула к черному ходу. Благо кухня опустела - кухарка и поваренок наверняка уже на полпути в царство снов. Эллинет неслышно прошла главный зал, поднялась по парадной лестнице, застланной узорным ковром. У комнаты, служившей спальней ее матери и отчиму, девушке пришлось помешкать: дверь была приоткрыта, и яркий свет вырывался в коридор, грозя обозначить припозднившуюся нарушительницу распорядка.
Эллинет заглянула в щелку между дверью и косяком и вздохнула: ну, естественно, картина та же - никаких новых деталей! Лорд Мэддог полулежа развалился в кресле и бокал за бокалом вливал вино в свою объемистую ненасытную утробу. Массивная золотая цепь с огромным рубином покачивалась от дыхания на его внушительной груди, плащ, откинутый на бок, свисал с подлокотника. Крупные губы хозяина поместья были влажными от вина, из-под черного с проседью курчавого локона катилась вниз капелька пота: лорд Мэддог вообще сильно потел, даже если просто сидел у очага и ничего больше не делал, - вероятно, по причине избытка плоти и обильных возлияний.
Напротив него с шитьем в руках пристроилась супруга - леди Флавия. Взглянув на мать, Эллинет ощутила печаль: она выглядела такой усталой в старом, местами полинявшем темно-зеленом платье и шапочке, расшитой жемчугом! Тем не менее, лицо все еще отличалось красотой, живой отклик которой читался в чертах ее дочери.