Как я уже говорила, в свое время мои родители переехали в Канаду, чтобы начать новую жизнь. Папа даже поменял фамилию, чтобы она стала удобопроизносимой, а нас лучше принимали в обществе. Так мы сменили фамилию Богданович на фамилию Барон. Отец сделал это не только потому, что никто из окружающих не мог произнести Богданович, но также из-за того, что ему нравился аристократический стиль новой фамилии, и, исходя из общепринятого смысла слова «барон», можно было предположить, что у нас — у семьи — есть титул. Думаю, именно поэтому нас с сестрой приняли в частную школу: представители администрации решили, что мы — баронессы и принадлежим к дворянству. Я не делала ничего, чтобы разубедить их: на самом деле, для себя я даже решила поддерживать эту фантазию.
Я взрослела, и школа становилась центром моей жизни. Меня готовили для того будущего, которое нарисовали в своем воображении мои родители. Они делали все, что было в их силах. Но, когда их контроль ослаб, моя юность покатилась по наклонной плоскости протеста — против всего и вся!
Я чувствовала себя стиснутой с обеих сторон благими намерениями своих родителей. Они были очень строги, а я была подростком периода культурной революции шестидесятых — начала семидесятых. В это время я уже больше не могла самостоятельно справляться с той интуитивной информацией, которую постоянно получала вопреки своим желаниям. Я стала искать способ забыться и избавиться от того состояния постоянного гула в моей голове, который не прекращался ни днем, ни ночью.
Я чувствовала себя спокойно и в безопасности, только когда слушала музыку, играла на гитаре или пела. В такие моменты я могла перемещать свой разум в то самое место, где слышала или видела свою интуитивную информацию. Там я могла испытывать щедрость, широту и красоту мелодий, без внутренней какофонии голосов и видений, которые, казалось, всегда относились к кому-то еще, третьему, но не ко мне. Иными словами, сначала я могла контролировать свои интуитивные способности, делая их управляемыми, только с помощью музыки.
К сожалению, мои родители видели в моем интересе к популярной музыке лишь помеху для достижения большого успеха в жизни. Они заставили меня изучать классическую гитару, то есть играть в стиле, который считали более подходящим. Я ненавидела своего учителя: у него были несвежее дыхание и белые пухлые пальцы. Я чувствовала, что слишком много знаю о нем: он думал обо мне больше, чем следовало, и я чувствовала себя неловко.
Классическое ремесло не интересовало меня. А фольклор и современная популярная музыка вдохновляли. Вскоре я стала писать собственные песни: я училась, слушая записи Джони Мичела и подыгрывая ему. Музыка становилась моим спасением, путем к освобождению. Я поняла, что могу вытягивать композиции прямо из воздуха, точно так же, как получала свои видения. Но когда не было музыки, чтобы смягчить меня, моя восприимчивость к внешнему миру становилась слишком острой. Вкупе с юношеским максимализмом, из всего этого получилась ядовитая смесь страха и злости. Я стала разыскивать другие способы справиться с этим своим состоянием.
Первой реакцией стала булимия. Смятение и гнев настолько переполняли меня, что в возрасте пятнадцати лет я начала маниакально есть, что вызывало впоследствии рвоту. Это стало частью моей жизни, которая беспокоила долгие годы. Затем я оказалась в компании ребят из школы, которые курили, пили и употребляли наркотики. В их обществе я нашла для себя новое временное спасение — алкоголь. Мне тогда было двенадцать.
В пятнадцать лет я начала злоупотреблять алкоголем. Начав пить, я уже не могла остановиться. Однако такие затмения, хоть и сбивали меня с толку, но служили спасением от моего «дара». К тому же я думала, это круто — быть такой, какой я стала, а именно крутой я и хотела быть больше всего на свете!
Сначала я чувствовала себя туманно и почти прекрасно. А самое главное — на время я даже перестала слышать голоса в своей голове! Я также больше не получала видений — они ушли от меня на целых четыре года!
Тогда я не знала, что сама заключила себя в тюрьму, ключи от которой потеряны. Следующие несколько лет я жила, причиняя огромную боль своей семье, забыв о Боге и о тех людях, которые любили меня.
Глава 4
Подчинение
Ситуация, которой суждено было изменить меня навсегда, стала поворотным событием на пути к возвращению моего дара.