Поведение монахинь, с которым я столкнулось в храме, шло вразрез со всем моим существом, и звоночки интуиции предупредительно зазвонили в моей голове. Я задумалась: «Как у них может быть иной Иисус, чем у меня? Как такое может быть, что они могут молиться ему, а я нет? Я недостаточно хороша? У нас один и тот же Бог, и я христианка». Я просто не могла понять этого.
Я пришла домой и рассказала маме, что случилось. Я плакала, поведав ей, что у меня был секрет: я тайно желала стать монахиней, поэтому произошедшее так опечалило меня. Могу лишь вообразить, что почувствовала в тот момент моя мать, скрывавшая ото всех, что мы были евреями. Конечно, из этой школы меня забрали быстрее, чем я смогла произнести собственное имя. Можете представить, как странно было для меня узнать позже о своем истинном происхождении?
Все пережитое оказало значительное влияние на мое отношение к религии и стало причиной того, почему в своей работе я сейчас так преданна духовному единству и гармонии. Я видела в своей жизни много смятения и страданий. Все они маскировались под именем Господа. Однако из этого своего раннего опыта я вынесла уверенность: у каждого человека на планете есть нимб, — ведь мы все одинаково святы, — и я умру с этой верой. Я очень хорошо, хотя и с недоумением, осознала печальный факт: не Бог разделяет нас — люди сами становятся причиной раздора и страданий в мире.
Доминика и летающие тарелки
Когда мне было около восьми лет, мы с семьей некоторое время жили в Вест-Индии. Мой отец занимался мелиорацией на Доминике, острове вулканического происхождения, сплошь покрытого черным песком; в полдень он сильно обжигал нам ноги. А после обеда небеса ежедневно, как часы, разверзались над нами и часа два кряду изливали на нас кубометры проливного дождя.
Для меня это был удивительный период. Тогда я впервые увидела, что вокруг растений и животных сияет тот же ореол, что и вокруг людей. Именно в джунглях я начала понимать связь между Богом и природой. Я собирала ящериц, играла с козами. Там я повсюду таскала с собой свою Чарли — необычайно крупную лягушку, из тех, что аборигены любили употреблять в пищу, называя их «горными цыплятами».
Доминика была необычным, волшебным местом: когда мы здесь жили, она была очень мало населена, если не считать двух городов — я это очень хорошо помню — Меро и Розо. На острове было всего два отеля: один — наверху, возле вулкана, другой — внизу, на пляже, недалеко от нашего дома. Прелесть острова заключалась в том, что он был относительно неразвит — золотая жила для инвесторов в недвижимость.
Иногда посреди ночи отец будил нас с сестрой, вытаскивал из постелей и тащил на веранду. Там мы сидели, закутанные в одеяла, окруженные темнотой джунглей, и наблюдали за яркими огнями, летающими по небу. Отец рассказывал нам, что это были НЛО.
Помню, что семь из них всегда летали в унисон. Эти невероятно блестящие, продолговатой формы огоньки быстро двигались в одном направлении, а затем неожиданно разделялись и зависали в другом месте. Я помню слова отца о том, что нам всегда нужно помнить, что мы не одиноки во Вселенной, и что однажды об этом узнают все.
За время жизни на острове мы видели эти летающие тарелки не менее двадцати раз. Однажды, когда на закате мы плавали на лодке, папа сказал, что видел, как НЛО пролетел по небу в одну из близлежащих пещер. К сожалению, я пропустила эту картину, потому что как раз перед этим огромный морской дьявол выпрыгнул из океана, закрыв солнце, и я в испуге отвернулась.
Я всегда с нетерпением ждала безмолвных ночных проделок НЛО, поэтому была ужасно разочарована в те ночи, когда прибывали лодки: Доминика была не только приютом для НЛО, как любил говорить отец, но также популярным местом стоянки французских яхт. Так вот, когда это случалось, я всегда знала, что на этот раз у нас с папой не будет ночных рандеву. Трудно поверить, но яхтсмены оставляли свои корабли именно возле многочисленных пещер, усыпавших береговую линию, и причаливали на своих лодках к берегу, чтобы развлекаться на пляже — прямо перед нашим домом.
Когда пришвартовывались лодки, мать запирала нас в комнатах и включала громкую музыку, чтобы заглушить шум. Когда моя сестра или я спрашивали, что происходит, она начинала нервничать и объясняла, что это «плохие танцы на пляже», и что подходить туда близко нам сейчас запрещено. Я никогда ничего не видела, но, конечно, слышала громкий смех и крики. Запертая в своей комнате на всю ночь, я лежала в постели и думала, смотрят ли на это НЛО, и что они думают о вечеринках на пляже. Если это выглядело так же, как звучало, я представляла, что инопланетяне, должно быть, думают, что люди — настоящие дикари!