— Шшш, — успокаиваю я ее. — Все будет в порядке.
— Все так быстро меняется, — рыдает Эверли. — Что, если что-то пойдет не так, Август?
— Мы все равно справимся с этим, — говорю я. — Как справлялись со всеми остальными преградами, которые появлялись на нашем пути, — приподняв ее подбородок, я всматриваюсь в эти прекрасные голубые глаза, в которые так давно влюбился. — Вспомни, сколько всего мы преодолели — нам удавалось вместе встречать все невзгоды. Не сомневайся, мы добьемся своего и сейчас.
— Не буду, обещаю.
Я бережно поднимаю Эверли наверх, и остаток ночи мы медленно исследуем друг друга. Каждый поцелуй был долгим. Каждое прикосновение будило страсть.
— Я люблю тебя, — шепчу я, пока наши тела двигаются в унисон под лунным светом.
— Я люблю тебя, — отзывается любимая, когда волны удовольствия идут на спад.
Любовь была ценностью. Мы знали об этом больше других, ведь на протяжении лет не единожды забывали друг друга. Но это запомнили.
Любовь всегда запоминается.
Позже мы принимаем душ, я мою Эверли голову, и мы смываем пот с нашей кожи. А потом просто возвращаемся в кровать, уставшие и довольные проведенным вместе временем. Когда я оборачивал одеялами наши обнаженные тела, было уже поздно, и серебряная луна высоко поднялась в небе.
— Я откажусь от своего места в кулинарной школе, — говорит Эверли, и ее голос прорезает счастливую тишину, словно зазубренный нож.
Я замираю, в темноте повернувшись к ней. Слабый свет луны выхватывает взгляд девушки, отобразив ее грусть и сожаление.
— Почему? — растерянно спрашиваю я.
— Слишком много всего происходит, — тихо произносит она. — Занятия должны были начаться через две недели, и…
— Что и?
— Не думаю, что могу себе это позволить, — застенчиво признается Эверли.
Ее признание приносит мне боль, словно меня ударяют в живот. Она права. Кроме этого дома, который сейчас только наш, чтобы обеспечить видимость обычной жизни ради нашей цели, мы совершенно бедны.
На моем счету нет ни копейки.
Прежде чем соображаю, что делаю, я смеюсь.
А потом еще раз, просто скатившись на пол.
— Ты действительно думаешь, что это смешно? — спрашивает Эверли, и выражение ее лица искажается в абсолютном непонимании, когда девушка поднимает настольную лампу выше, чтобы лучше меня увидеть.
Схватившись за бока, я пытаюсь взять себя в руки.
— Нет, прости. Не думаю, что твой отказ от школы является чем-то забавным. На самом деле, я считаю, что все наоборот. И так не пойдет. Однако смеялся над тем, что я бедный — сам мистер Денежный Мешок теперь на мели? Да, как по мне, это довольно смешно. Не думаешь?
Наблюдаю, как девушка переваривает то, что я сказал, а потом вдруг закатывает глаза и с ее губ срывается смех.
— Можешь себе представить, что делал бы ты прежний? Со всеми этими часами?
— А костюмы? Боже мой, столько костюмов. И обуви. Моей чертовски дорогой обуви.
Моя жизнь годами состояла из материальных вещей, так как я коллекционировал бесполезное дерьмо. Годами накопленные вещи, которые не значили ничего.
Они могли исчезнуть в мгновение ока.
И с чем я остался бы? С памятью о красивых часах?
Нет, спасибо.
— Мы придумаем, как оплатить твою учебу, — утешаю я любимую, притянув в свои объятия.
— Как? — с очевидным волнением спрашивает девушка.
— А как выживают нормальные люди, Эверли? Заем, финансовые кредиты, старая-добрая тяжелая работа. Это твоя мечта. И мы заставим ее сбыться.
— Спасибо, — говорит Эверли.
Она крепко обвивает меня руками, закрывает глаза и вокруг нас царит покой.
Той ночью я впервые не слушал звук волн.
Нет, в царство снов меня унесло совершенно другое.
То, без чего я не мог жить.
Ритмичный стук сердца Эверли.
***
— Все готово? — спрашиваю я, когда провода микрофона снова прицепляют мне на грудь.
— Да, мы готовы, — отвечает агент Мартин, наблюдая, как другой человек в черном фургоне заканчивает со мной работу.
Мне показывают два больших пальца, и я быстро застегиваю рубашку, дергаясь из-за нахождения в закрытом пространстве.
Для следующего шага мы выбираем нейтральное общественное место.
«Так риск меньше», — сказал агент Мартин.
Так как я попрощался с Эверли долгим жестким поцелуем, то должен был согласиться. Я не сказал ни слова, но уверен, что она все почувствовала. Видел обещание в ее глазах, когда замок встал на место, и мое сердце на мгновение остановилось. Любимая была в безопасности, и мне больше ничего не было нужно.