Одновременно происходят две вещи. Пистолет выстреливает, и Эверли издает ужасающий вскрик.
Глава 25
Эверли
Звучит выстрел, и все смешивается в одно. Я только могу в ужасе смотреть, как Август и Трент борются за оружие. Кричу от вида крови на одежде обоих, не зная, чья именно это кровь.
Август замахивается, у него лицо бледное, а Трент падает на пол. Вдруг дом разрывает шум. Мужчины, облаченные в форму спецназа и с оружием наготове, заполняют дом.
Мы с Августом поднимаем руки вверх, не зная, что делать, но их внимание сосредоточено только на лежащем мужчине.
Все кончено.
Слава Богу, все кончено.
Мне удается встретиться взглядом с Августом и увидеть облегчение на его лице, а мгновением позже я замечаю его промокшую от крови рубашку.
— Август! — кричу я.
Любимый касается пальцами раны от пули прямо над сердцем возле левого плеча и переводит шокированный взгляд на меня.
А потом он падает, свалившись на пол, как огромная тряпичная кукла.
— Нет! О, Боже! Нет! — кричу я, поспешив к нему.
— Нам нужна скорая! — говорит по рации один из мужчин, пока надевает наручники на бессознательного Трента.
У него голова свешивается на бок, когда они ставят его на ноги. Мужчина медленно приходит в сознание, а потом мой мир окрашивается в красный.
— Ты чертов ублюдок! — воплю я, прорвавшись через пару огромных мужчин в попытке добраться до Трента. — Если я из-за тебя потеряю его, то, клянусь Богом, не найдется такой глубокой тюремной камеры, которая бы спрятала тебя. Я найду тебя!
Его ухмылка — это последнее, что я вижу, прежде чем его забрали.
Рядом остаются трое мужчин. Двое из них охраняют помещение и разговаривают по рации, а третий — остается возле Августа и зажимает его рану. Я же стою рядом на коленях и молю каждое божество, о котором только вспомнила, чтобы не забирали у меня любимого.
— Это открытая рана, — убежденно и искренне говорит мужчина. — Пуля прошла навылет. Значит, задела только мышцы, — он указал себе за спину, где лежат несколько самодельных полотенец и впитывают столько крови, сколько я никогда не видела.
— Он будет… — я даже не могу произнести это.
Прежде чем он смог мне ответить, врываются медики и начинают действовать. Мне говорят отойти в сторону, пока делают свою работу. Я смотрю со стороны, как они склоняются к Августу, и чувствую себя бесполезной, пока медики пытаются поддержать в нем жизнь.
У меня трясутся руки, а всхлипывания сотрясают мое тело.
— Я заберу ее, — предлагает агент Мартин, появившись снова, когда Августа загружают в скорую помощь.
Зная, что его ситуация слишком тяжела, чтобы мне сопровождать мужчину, я молчаливо киваю и смотрю, как неотложка уезжает.
О, Боже, что, если я потеряю его?
Снова.
Дорога в больницу была недолгой. Богатый опыт отбросил меня в прошлое — в последний раз, когда я так же сидела на месте, ждала, волновалась… переживала. После долгого ожидания мне позволили вернуться в комнату, и я застала Августа спящим. Он был так похож на мужчину, которого я оставила много лет назад. Все еще помнила, как держала его руку и гадала, потеряла ли я его навсегда, и вина царапала внутренности.
Если бы я только не открыла двери, как и обещала. Возможно, ничего из этого не случилось бы.
Я знала, что это неправда.
Трент бы не сдался. Он никогда бы не сдался.
И в этот раз я тоже не сдамся.
***
Я остаюсь рядом с ним всю ночь и все следующее утро.
Видеть его, лежащим на больничной кровати, это словно вернуться назад во времени.
Хоть доктор и уверяет меня, что Август не в коме, страх все еще не оставляет меня.
Что, если он никогда не проснется?
А если проснется, но не вспомнит? Август повредил голову при падении? Я не могла вспомнить.
Все будет намного лучше, если он проснется.
«Август… пожалуйста, очнись».
Новость о ранении Августа быстро доходит да наших друзей, и они сильно поддерживают меня. Осмотревшись в комнате, полной цветов и открыток, я чувствую тепло и любовь. Как все меняет один год.
Как мы все изменили.
Вместе.
Около полуночи в палату проскальзывает медсестра, чтобы проверить показатели Августа, и видит мою неизменившуюся с ее последнего появления позу. Через пятнадцать минут она возвращается с подносом, заполненным едой, и содовой.
— Поешь, дорогая, — призывает она. — И попытайся немного отдохнуть.