— Я чувствую, что живу в ожидании чего-то, Август, — бормочет Эверли.
Слышу в ее голосе слезы, которые она пытается сдержать.
— Тогда живи жизнью, которая предназначена для тебя, — настоятельно призываю я.
— Что, если моя жизнь предназначена для того, чтобы быть с тобой?
— В этой клетке только одна птица, Эверли, — напоминаю я. — Пусть она свободно летит и найдет свою судьбу.
— Как?
— Разве это не первый шаг? — хихикаю я. — Выясни это дерьмо самостоятельно.
— У меня болит голова.
— Нет, я уверен, что это из-за алкоголя, — говорю я ей.
— Не напоминай мне. Мне снова хочется в туалет. Теперь я всю ночь буду бегать в туалет.
— Правило выпивания 101 — не ходи в туалет, терпи. Ты должна знать лучше, — улыбаюсь я, ненавидя то, что наш разговор подходит к концу.
— Август? — говорит она в последний раз.
— Да? — отзываюсь я.
— Когда я проснусь утром, и воспоминания об этой ночи будут нечеткие… что я буду помнить?
Глубоко вздохнув, я позволяю себе заполнить легкие для того, чтобы собраться с мыслями.
— Помни, ты сильная женщина, твои друзья любят тебя, и больше всего на свете ты должна держаться подальше от меня, Эверли. Держись от меня подальше.
Она вздыхает, и ее грустный вздох полон разочарования.
— Хорошо. Прощай, Агги, — я улыбаюсь прозвищу.
— Прощай, Эверли.
Телефон гаснет, и я остаюсь сидеть в темноте, пытаясь представить ее в неосвещенном углу бара с распущенными и растрепанными волосами, возвращающуюся к друзьям с секретом нашего разговора. Представляю, что на ней надето, и как ткань облегает ее потрясное тело. Без сомнения, Эверли обращает на себя внимание каждого мужчины в комнате, а сама не замечает их взглядов. Она никогда их не замечает.
Я надеюсь, она будет помнить то, что я ей сказал о том, чтобы найти для себя что-то в этой жизни. На этот раз мои мотивы не имеют ничего общего с ревностью. Если бы она обнаружила, что все дороги вели к нему, и именно там она была бы счастлива, по крайней мере, она знала бы, что именно там ее судьба.
Но ей нужно было прыгнуть, и никто не смог столкнуть ее с этой скалы, только она сама должна была принять это решение.
«— Люцифер? — засмеялась девушка, держа книгу так близко к лицу, почти касаясь носа.
Я поклялся, что собираюсь доставить эту девушку к глазному врачу.
Мне бы хотелось увидеть ее в очках.
Всезнайка Эверли. Так возбуждает.
— Ты сумасшедшая? Хочешь ребенка-демона? — усмехнулся я, выхватив книгу из ее рук.
Я перевернул ее, любя многие моменты, которые мы делали в течение последних нескольких месяцев, когда у нас была эта книга. То, что превратилось в дневную шутку, стало одной из наших любимых игр. Хотя мы не говорили об особенностях, нам понравилась идея «что если». Не было никаких конкретных планов, чтобы иметь ребенка или даже пожениться, но представление о том, что могут быть когда-нибудь отправленные бабочки в наши желудки и сделанные нами просто… головокружительно.
— Как насчет Воздержание? — спросил я, пытаясь сохранить лицо спокойным и невозмутимым.
— Там нет этого.
— Клянусь Богом.
Эверли выхватила книгу их моих рук и открыла страницу, где имена были на букву «В», и тут ее глаза широко распахнулись.
— Ни за что! Кто будет делать это с ребенком?
— Чрезмерный папаша. Просто подумай о ее подростковом возрасте, — засмеялся я. — Не нужен дробовик. Парни не притронутся к девушке с таким именем.
— Или, — рассуждала она, — ты окажешься с самой нерадивой дочерью на планете, решившей доказать, что ее имя ошибочно, просто назло ее родителям.
— Ой. Хорошая точка зрения. Это рискованно. Кристианна мне нравится все больше и больше с каждым днем.
— И мне нравится Кристианна! — парировала Эверли, игриво бросая в меня книгу.
— Да, знаю. Но этого никогда не произойдет. Кристианна Кинсайд? Это труднопроизносимо.
Она села ко мне на колени, мой взгляд блуждал по ее маленькому телу, наши тела соприкоснулись, и мы отправились на диван.
— Что ты думаешь, когда я произношу твое имя, мистер Кинсайд? — прошептала она, когда я схватил руками ее за задницу и притянул ее ближе.
— Мне нравится звук моего имени, когда слышу его от тебя, — грубо ответил я.
Ее глаза округлились, когда она коснулась губами моих.