Они покинули трамвайную остановку в составе беспорядочной процессии путешественников, встречающих и роботов. Санди, должно быть, застала его за тем, как он вытягивал шею, высматривая вид за пределами этих бетонных и обрызганных краской лабиринтов. - Никто особо не беспокоится об окнах на Луне, - сказала она ему. - Даже выше поверхности. Слишком угнетающе по ночам - недели бесконечной темноты - и слишком ярко днем. Если вы хотите увидеть Землю или звезды, возьмите луноход или скафандр или отправляйтесь на дальнюю сторону. Мы приехали сюда ради социальных возможностей, а не ради пейзажа. Если вам нужен пейзаж, оставайтесь на орбите или отправляйтесь на Марс. Луна предназначена не для этого.
- Я и не знал, что Луна для чего-то нужна, - сказал Джеффри.
- Это платформа, вот и все. Пространство событий. Место, где можно заниматься интересными вещами. Думаешь, они стали бы терпеть Зону где-нибудь еще? - теперь Санди выдавала одну из своих тирад. - Конечно, в других частях системы есть "слепые зоны", но в основном это просто потому, что покрытие становится неравномерным, а не потому, что люди сделали это таким образом. Если бы это было на Земле, они бы уже вытащили из-под земли какое-нибудь древнее юридическое обоснование и отправили в резервуары.
- Думаю, они сначала прислушались бы к аргументированным доводам, - сказал Джеффри. - Там, внизу, не только танки и пушки - большую часть времени у нас действительно есть нечто, напоминающее мирную глобальную цивилизацию. - Типично: он пробыл в присутствии Санди всего десять минут, а уже вел себя как защитник всей планеты. - Ты родился здесь, Джитендра? -' весело спросил он.
- С другой стороны, в Копернике. Вот там-то ты и появился, не так ли?
- Да, хотя я видел не так уж много. - Они шли по ровному туннелю, облицованному бетоном, бетон был покрыт слоем сочащихся, мерцающих психоактивных граффити. - Санди сказала мне, что ты занимаешься робототехникой.
- Это правда, - сказал Джитендра. - Хотя и на более экспериментальном, кровоточащем острие событий. Тебя что-то интересует?
- Наверное. Может быть. Провожу кое-какую работу по познанию слонов.
Джитендра рассеянно хлопнул себя по лбу. - О, теперь я понимаю. Ты человек-слон!
Джеффри поморщился. - Ты говоришь так, словно я какой-то причудливый медицинский образец, замаринованный где-то в бутылке.
- Не знаю, сколько раз я говорила Джитендре, чем ты занимаешься, - раздраженно сказала Санди. - Имея в виду, я же не говорила о каком-то малознакомом троюродном брате, находящемся на двойном расстоянии, или что-то в этом роде.
Граффити вокруг них бесконечно меняло форму, за исключением мышино-серых пятен там, где краска облупилась. Граффити были очень причудливыми, подумал Джеффри.
- Итак, в любом случае: познание слона, - решительно сказал Джитендра. - Звучит довольно интересно. Как ты относишься к байесовским методам и принципу свободной энергии?
- Если это бесплатно, я только за.
- Наш Джеффри на самом деле не теоретик, - сказала Санди. - По крайней мере, теоретики обычно не ставят себе целью благоухать слоновьим навозом или лазать в смертельные ловушки двухсотлетней давности.
- Спасибо.
Она обвила рукой его талию. - Конечно, я бы не хотела, чтобы он был другим. Если бы не мой брат, я бы чувствовала себя единственным странным членом семьи.
Она остановилась рядом с участком стены, где грязно-коричневый фон более ранних слоев граффити был перекрашен дрожащей, мерцающей серебристой формой, похожей на отражение в воде какой-то сложной металлической структуры или инопланетного иероглифа. Блоки и формы основных цветов начали вторгаться в серебро, задевая и изводя его края.
Санди прижала палец к стене и начала восстанавливать форму, отталкивая ее обратно от ограничивающих форм. Там, где ее палец надавил, серебро стало широким, ярким и глянцевитым. - Это одно из моих, - сказала она. - Сделала это пять месяцев назад, и оно все еще держится. Неплохо для произведения искусства консенсуса. Краска привлекает внимание. Любая вещь, на которую смотрят недостаточно часто, находится во власти того, что на нее посягают и перекрашивают.
Она отдернула палец, на котором не осталось ни пятнышка. - Я могу переделать свою собственную работу, при условии, что краска сочтет, что за ней достаточно внимательно следили. И я могу перекрасить чью-нибудь еще, если на нее недостаточно посмотрели. Хотя я бы вряд ли когда-нибудь так поступила - это на самом деле нечестно.