Замешательство проскальзывает в его глазах, и он хмурится.
—Ты слышала что-нибудь из того, что я только что сказал? Я люблю тебя, Эми. Пожалуйста, — Адам просит, умоляет меня, — не заставляй меня снова переживать тот день. Я не могу.
Протянувю руку я прикасаюсь к нему.
— Но я должна знать, что произошло. Просто скажи мне. Я не могу справиться со всей этой информацией, она меня пугает. Мне нужно, чтобы ты мне рассказал.
Адам качает головой, одной рукой проводя по волосам, а второй обхватывая мою руку еще сильнее. Напряжение между нами весьма ощутимо. Я чувствую его в воздухе вокруг нас, пока стараюсь взглядом уговорить его, рассказать мне.
Мне нужна правда.
— Ты упала, — начинает он, но потом опускает голову, качая ею в разные стороны. Он отпускает мою руку и отворачивается от меня. — Я не могу, Эми. Ты вспомнишь когда-нибудь, я знаю. Но не проси меня переживать это снова.
Мне нечего сказать.
Мы оба молчим в течение минут или даже часов. Может прошло всего пару секунд, но все что я слышу — это тиканье часов на стене, которое звучит будто огромный гонг.
Наконец я спрашиваю:
— Поэтому ты не хотел ко мне прикасаться прошлой ночью? Дело в случившемся и в моем шраме?
Адам поворачивается ко мне. Его руки на бедрах, а лоб сморщен от возмущения.
— Что? Боже, нет. Думаешь, я этого не хотел? — спрашивает он, махнув рукой в сторону моей спальни. — Конечно, хотел. Просто я не мог прошлой ночью. Только не когда ты пьяна и не...
— Я тебе не верю.
Он прикусывает нижнюю губу. Смотря на фотографии на стене, Адам закрывает глаза и тяжело дышит.
— Ты первый человек, доверившийся мне. Разглядела настоящего меня сквозь все дерьмо, что я творю.
— Я не понимаю, что это значит, Адам.
Он опускает голову и садится на диван. Его ноги разведены, локти упираются в колени, а руками он проводит по задней части шеи.
Я сажусь на другой диван, наблюдая за ним, забыв про вчерашнюю ночь и свой кофе, что уже остыл.
Это важно. Это по-настоящему.
То, с чем он сейчас борется — ответит на все мои вопросы.
Наконец Адам смотрит на меня.
— Я знаю, что когда я только начинал за тобой ухаживать, ты думала обо мне также, как и все остальные. Ты видела во мне игрока, человека, которого не интересует в жизни ничего, кроме вечеринок, секса со случайными девушками и поддержания учебы на удовлетворительном уровне, необходимом для того, чтобы меня не выгнали из футбольной команды, — он трет шею одной рукой и сморит в окно. — Ты не была неправа; никто не был. Но ты стала первой, кто разглядел настоящего человека за этой маской и захотел узнать меня.
— Кто... что? — медленно спрашиваю я, стараясь не оттолкнуть его.
Так откровенен Адам со мной еще никогда не был, так что я не хочу упустить ни мгновения.
— Я самый обычный парень, Эймс. Я просто парень из плохой семьи, который приехал в Колорадо и согласился на первую же предложенную мне стипендию, чтобы сбежать из ада, в котором жил, — он пожимает плечами. — В тот день, когда я увидел тебя у библиотеки, смеющуюся с Тайлером? Это был первый раз, когда я не чувствовал, будто тону во тьме.
Адам поворачивается, чтобы посмотреть на меня и один уголок его губ приподнимается.
— Знаю, звучит глупо. Я всегда так чувствую себя, когда ты рядом. Просто ты... уничтожаешь всю тьму во мне.
Вау. Выдохнув, я прикусываю внутреннюю сторону моей нижней губы, ошарашенная услышанным.
— Из какого ада ты сбежал?
Он закрывает глаза и качает головой.
— Твои родители?
Его ноздри расширяются, и пальцы впиваются в колени. Я знаю, что близка к чему-то. К пониманию его.
— Я не могу о них сейчас говорить.
— Ты когда-нибудь мне рассказывал?
Он кивает и смотрит в окно с пустым взглядом. Хотела бы я спросить, о чем он думает. О том, как рассказывал мне, или о жизни, от которой сбежал?
— Расскажешь ли ты мне когда-нибудь снова? — спрашиваю я так тихо, что не уверенна, что он меня слышит.
— Да, — медленно говорит Адам так же тихо, как я с ним. — Я никогда не заботился о том, чтобы быть хорошим парнем, пока не встретил тебя, Эми. Знаю, глупо говорить, что ты изменила меня. Скорее ты не столько изменила меня, сколько я понял, что хочу быть лучше ради кого-то. Впервые в моей жизни, я хотел сделать что-то правильно. Я хотел, чтобы ты мною гордилась.
Он оглядывает всё, находящееся в комнате, медленно и спокойно все обдумывая. Я не мешаю ему, хотя в моя голова разрывается от тысячи вопросов требующих ответов.
— Я знаю, что это место не похоже на то, в котором ты выросла. Знаю, что квартира маленькая, а мебель паршивая.
Я смеюсь и вижу, как он улыбается, смотря на фотографии на дальней стене. Наш мираж. Воспоминания нашей жизни, которую я не помню.
Он кусает внутреннюю сторону щек и сжимает губы вместе.
— Но это место... это лучший дом, что у меня когда-либо был.
Слезы медленно текут по моим щекам. Я не понимаю, почему плачу, почему так тронута его словами, но мое сердце разрывается на части из-за человека, который всегда казался таким уверенным, почти высокомерным.
Он сидит в кресле, боясь на меня посмотреть, а все, что мне хочется — это подойти и утешить его.
Так я и делаю.
Я медленно встаю с дивана, который должен был быть починен или брошен в огонь еще лет десять назад и подхожу к нему. Он откидывается на спинку дивана, как только я встаю перед ним, а затем, сама того не понимая, падаю ему на колени.
Адам тут же обхватывает меня руками, двигая мои ноги к себе, так, что я полностью оказываюсь в его объятиях. Он сильно прижимает меня к себе и зарывается лицом в мою шею. Крепко вцепившись в его руками, я чувствую более глубокую близость между нами после его признания, нежели два месяца назад, когда я, очнувшись, обнаружила незнакомца у своей постели.
13 глава
— Вы с Адамом во всем разобрались?
Я смотрю на Келси по ту сторону бара в Хука. Я пришла на работу пару часов назад, после того как мы с Адамом молча просидели на диване какое-то время. Мне нужно было личное пространство. Ему как я поняла тоже, потому что, уходя в кофейню, я видела как он собрался в тренажерный зал, прихватив боксерские перчатки.
Он выглядел так, будто пробежал марафон и я осознала, что хотя мы с ним и встречались два года, то как Адам открылся мне сегодня утром, было редким явлением.
Его это очень вымотало.
И меня тоже, поэтому я решила остаток дня посвятить приготовлению кофе небольшой группе художников, которые были еще с большего похмелья, чем я.
Я пожимаю плечами в ответ на ее вопрос. Мне все еще столько предстоит выяснить — например, зачем она приходила к нам утром. Но каким-то образом, после всего, чем он поделился со мной этим утром, я чувствую, что будет предательством узнать все у Келси.
И наблюдая за моей лучшей подругой, я понимаю, что хочу ему доверять. Пусть даже я не понимаю или не знаю всего — что-то всегда притягивает меня обратно к Адаму. Желание узнать, что у него на уме, ценность его мнения больше, чем чьего-либо, даже мнения Келси.
— Все в порядке, — слегка улыбаюсь я.
Она шаркает по полу ногами, пока рассматривает кексы на прилавке.
— Я хотела объясниться насчет сегодняшнего утра.
Я поднимаю руку.
— Не нужно.
Подруга прищуривает глаза.
— Но он не рассказал тебе, так ведь?
— Я не знаю, о чем вы говорили утром, Келси, но если только это не относится к тебе напрямую, то я не хочу знать.
— Я чувствую, что мы отдаляемся друг от друга.
Она прикусывает губу в то время, как ее глаза наливаются слезами. Я обхожу бар и обнимаю мою самую лучшую на всем белом свете подругу. Хотела бы я сказать ей, что все наладится и будет хорошо, но я не могу ей лгать.
Наши отношения действительно изменились. Может, когда ко мне вернется память я пойму, почему. Но пока между нами образовалась пропасть, которую невозможно игнорировать.