— Так приятно быть приглашенной на семейный ужин.
Мама приходит в себя, и ее маска безразличия и превосходства возвращается на круги своя в считанные секунды.
— Я не думала, что ты придешь.
— Но вы — моя семья.
Она улыбается, но на ее отлично накрашенном лице это выглядит несуразно.
— Ты выбрала новую семью. По-видимому, они могут дать тебе то, чего я никогда не могла, — мама машет рукой в воздухе, как будто я должна быть впечатлена мраморными полами, мебелью, которая такая дорогая, что страшно сидеть на ней, и картинами, которые так прекрасны, но к ним нельзя прикасаться, если только вы не хотите их повредить.
— Кэрол, — упрекает мой отец.
Я поднимаю руку и протягиваю Тилли Энн.
— Все нормально.
Никто из нас не двигается. Как будто никто не уверен, что делать с гадким утенком, который явился без приглашения. Наверное, это я. Незваный гость в своем доме. Куда теперь, мне идти?
Я чувствую, как Энн берет меня за руку и поворачиваюсь к ней лицом. Она передала Тилли отцу, и он обеспокоенно смотрит на меня, но недостаточно, чтобы за меня постоять.
— Давай поговорим на улице.
Я следую за своей сестрой, потому что знаю, что пребывание внутри вызовет еще больше споров.
Я сижу рядом с ней на вершине наших цементных ступеней и обнимаю руками колени. Пока мы не вышли на улицу, я даже не осознавала, что вся трясусь. Все мое тело гудит от адреналина.
— Я приходила увидеть тебя, — говорит она, когда я смотрю на фонтан посреди нашего поворота вокруг подъездной дорожки. О, Боже, мой дом такой вычурный. — Когда ты была в больнице.
— Почему до этого ты сказала, что не приходила?
Она хмурится и смотрит в сторону наших прекрасно ухоженных газонов. На самом деле, у нас еще есть кусты, похожие на животных.
— Я не знаю. Потому что ты не проснулась, — Энн пожимает плечами. — Потому что не знала, захочешь ли ты меня там видеть.
— Ты моя сестра.
Глухая тишина заполняет небольшое пространство между нами. Я даже не знаю, что ей сказать. Как наша семья стала такой испорченой?
— Ты всегда была сильной, ты же знаешь.
— Что? — спрашиваю я, смущенная внезапным изменением темы.
Она слегка улыбается.
— Не веди себя так, будто не знаешь, о чем я говорю. Еще будучи ребенком, ты боролась против того, чего от тебя ждут мама и папа, — сестра смеется, но это звучит печально. — Я всегда восхищалась этим в тебе. Твоя способность не волноваться о том, что все подумают.
Слова Адама из нашей поездки в университетский городок проплывают у меня в голове. Она всегда будет разочарована тобой.
— А ты? — спрашиваю я.
Она издаёт дрожащий вздох.
— Мне нравится моя жизнь. И всегда нравилась. Я действительно люблю Роджера, и у меня есть двое замечательных детей.
— Но?
— Но иногда мне жаль, что я не прочертила небольшую линию; не пожила для себя, прежде чем следовала по выстроенному плану.
— А я прочертила эту линию?
Энн фыркает.
— Пожалуйста, Эми. Ты перепрыгнула через забор. Мама просто не знает, как справиться с тобой.
— Вот почему она меня ненавидит?
— Она тебя не ненавидит. Она просто плохо ладит с людьми, которые сильнее ее.
Я позволяю этим словам просочиться в мои кости. Они согревают меня изнутри. Это возможно первый реальный разговор, который я когда-либо был у меня с сестрой. И, похоже, она действительно заботится обо мне.
— Адам пугает меня, — говорю я ей после очередной паузы молчания.
Она подталкивает мое плечо со счастливой улыбкой.
— Он бывает немного груб.
— Но? — спрашиваю я снова.
Сестра качает головой.
— Я бы все отдала, чтобы Роджер смотрел на меня так, как я видела, Адам смотрит на тебя.
Я морщу нос.
— Как это?
Она обнимает меня за плечо. Я не уверена, что моя сестра когда-то прикасалась ко мне просто так, кроме обязательных объятий на семейных сходах. Мне это нравится, и я погружаюсь в ее объятия.
— Как будто он не видит никого, кроме тебя, — говорит Энн мне и мечтательно улыбается. Будто представляет, каково это.
16 глава
— Где ты была? — я ощетинилась на грубый тон Адама, как только вошла в дверь нашей квартиры. Его тон изменяется, как только Адам видит мои красные опухшие глаза. Я даже не знаю, когда начала плакать, но осознаю, что вытирала слезы в машине пока ехала домой от моих родителей. Я не знаю, почему я так расстроена. Может быть, это эмоциональная перегрузка. Его руки лежат на моих плечах, и он пристально смотрит на меня. — Что случилось сегодня?
Оттолкиваю его руки, и ухожу на кухню, не зная, как объяснить все, что произошло сегодня.
— Я сегодня ходила к доктору Джеймисон, — говорю ему, и тянусь за бутылкой воды в холодильник.
— Я думал, ты сказала, что визит был отменен? — спрашивает он.
Я качаю головой и сажусь на диван.
— Мне просто нужно было поговорить с ней о некоторых вещах, а потом я оказалась в доме моих родителей.
Он садится рядом со мной. Его губы искривляются, а брови приподнимаются.
Я чувствую растерянность и озабоченность, исходящую от него. Я не знаю, как начать, как сказать ему о сне прошлой ночью или о том, что предложила доктор Джеймисон, или о моей семье. Что моя сестра на самом деле заботится обо мне. Что может быть, самое странное из всего этого.
— Как все прошло? — я смотрю на Адама, как он проводит руками по своим черным волосам.
Я пожимаю плечами.
— Разве мы когда-нибудь ездили к моим родителям на ужин или что-нибудь подобное и это заканчивалось хорошо? — я знаю ответ, основываясь на его выражении лица. — Я поговорила со своей сестрой. Это было странно. Но приятно, — перекатывая бутылку воды в своих руках, я качаю головой. — Моя сестра с семьей были в городе, а моя мать не пригласила меня на ужин, Адам. Это больно.
— Что она тебе сказала? — его голос звучит напряженно, он расстроился вместе со мной.
Я качаю головой.
— Я не хочу больше говорить о ней.
— Иди сюда, — говорит он, и тянет меня к себе.
Он кладет руку на мои плечи, а мои ноги подтягивает на свои колени. Молча, Адам держит меня одной рукой, обнимая за плечи, а другой придерживая за бедро.
Ощущение тепла и комфорта окутывает меня. Он включает фильм и просто держит меня.
Я не могу посмотреть фильм, не повернув головы, поэтому остаюсь там, где чувствую себя в безопасности и защищенной, в руках человека, который все же иногда пугает меня.
Но чувствуя теплоту его тела, так легко забыть о страхе. Легко потерять себя под ощущением его мышц, горячим дыханием, что касается моей кожи.
Я почти не обращаю внимания на смех в фильме, когда большой палец Адама на моем бедре начинает двигаться. Не знаю, понимает ли он, что делает, или он просто не может остановить себя.
Постепенно я чувствую, как его дыхание стало тяжелее, немного глубже, когда подушечкой большого пальца он натыкается на голую кожу, на моей талии, где моя рубашка немного приподнялась вверх. Еле ощутимая теплота от его кожи передает удовольствие по всему моему телу.
Если бы я действительно его боялась, то не могла бы реагировать на него так, как реагирую. Это потрясает меня, и я напрягаюсь в его объятиях.
Его большой палец перестает двигаться, и Адам убирает руку, но я останавливаю его.
— Не надо.
Я поворачиваю лицо так, что мои губы оказываются в дюймах от кожи на его шее. Я не знаю, какой одеколон он предпочитает, и мне все равно. Все, что я знаю, это то, что Адам пахнет абсолютно восхитительно. Но я боюсь сделать первый шаг снова, боюсь, что он отвергнет меня и уйдет снова. Что он не сможет справиться, увидев мои шрамы.
— Было приятно.
Адам сглатывает, и его рука сжимает мое бедро, но все же не там, где я хочу. Я хочу, чтобы его пальцы снова коснулись моей кожи, согревая так, как, видимо, может только он.