Вспоминая о нас (ЛП)

— Ты бы сказал мне?

Адам отпускает мою руку, как будто она обжигает его. Его руки возвращаются к шее и сцепляются вместе.

— Я не думаю, что ты была готова.

Я отступаю, как будто меня ударили. Сердитая, что он решает, для чего я готова, а для чего нет. Пораженная, что он не доверяет мне достаточно, чтобы быть честным со мной.

— Готова к чему? К правде? Чтобы быть там с тобой? — я злюсь, когда начинается моя тирада, но я не в состоянии остановить ее. — Ты бы сказал мне обо всем этом?

— Да! — его руки хлопнули по бокам и сжались в кулаки. — Мы ничего не скрываем друг от друга. Не так. Конечно, я бы сказал тебе.

— Но не сейчас. Почему?

— Потому что неважно, что ты говоришь, я все еще вижу страх в тебе, когда я подхожу близко. Когда я прикасаюсь к тебе, и ты вздрагиваешь.

— Я не делаю этого.

— Делаешь, — как будто, чтобы доказать свою точку зрения, он тянется ко мне. Мое правое плечо тут же дергается обратно.

Я хочу сказать ему, что это потому, что я зла, рассержена и обижена, но даже я знаю, что это ложь. Это небольшой рывок, почти незаметный для меня. Но Адам видел его раньше. Достаточно, чтобы знать.

— Ты делаешь это, Эми, — повторяет он, и тянет меня к себе. Адам обхватывает меня за шею и притягивает к себе, мой лоб опирается о его грудь. На этот раз я иду охотно на это. Стыдно, что я могла думать, что все шло так хорошо, но это явно не так. Я когда-нибудь доверюсь ему полностью?

— Я не расстроен. Я понимаю, это. Просто... я не могу провести тебя через слушание с моим отцом. И я не хочу, чтобы увидев его, ты интересовалась, похож ли я на него.

— Я бы не стала.

— Ты бы это сделала, — жалость меняет его голос, когда его теплые губы прижимаются к моему виску и к моей челюсти. — Это тяжело переносить, когда мы одни. Я не думаю, что смогу справиться с ужасом на твоем лице с этим монстром в той же комнате.

— Ты не он.

Я знаю, что это так. Слезы падают по моим щекам, и я поворачиваю голову, чтобы не намочить его рубашку. Вина поглощает меня, что я заставила его почувствовать себя таким.

— Мне нужно идти, и мне нужно это сделать.

— Я хочу быть там для тебя.

— Ты можешь быть, — шепчет он в мою кожу и подталкивает меня к поцелую. Это тепло и жарко, и мои колени мгновенно превращаются в желе. — Когда я вернусь, хорошо?

Я киваю, хотя я не совсем понимаю.

— Я люблю тебя, — на этот раз больше убеждений, но эмоций все еще не хватает. Я пытаюсь сказать себе, что это из-за его отца. Что это не имеет никакого отношения ко мне. Но я не могу заставить себя поверить в это. — Мне жаль, что я солгал об этом.

Я смахиваю оставшиеся слезы и вытираю щеки.

— Я понимаю, — хотя это не так. Я смотрю на «Хуку», наконец вспоминая, где я. — Скоро увидимся?

— Три дня.

Я иду внутрь, оставляя его на тротуаре, потому что не уверена, что еще сказать. Что я могу сделать, чтобы успокоить его и заставить поверить, что увидев его отца, услышав показания о том, как он убил маму Адама, я не испугаюсь? Я бы солгала так же, как Адам сделал со мной.

Когда я прихожу домой, в квартире тихо, и я знаю, что он уже ушел.

Я решила, что у меня есть два варианта. Я могу быть «той девушкой» и бежать в продуктовый магазин на углу и купить литр вишневого мороженого и валяться в течение нескольких часов, поедая его.

Или я могу пить.

***

— Обновить! — я хлопаю рукой по барной стойке и взмахиваю Зандеру, чтобы тот налил еще один шот для меня. Он смотрит на Келси, прося одобрения, и она кивает. — Как работа? — интересуюсь у подруги.

Она медсестра на этаже онкологии. Должно быть это отстой. Я никогда не могла справиться с тем, чтобы быть вокруг умирающих людей. Они заставляют меня нервничать.

— Долго и утомительно, — говорит она мне, когда мы потягиваем пиво. — У меня есть два пациента, которые не слишком хорошо справляются, — Келси качает головой, стирая воспоминания о своем дне. Я не виню ее. Невозможно не принести такого рода работу в дом. Слава богу, я всего лишь бухгалтер в кафе-баре.

— Так что ты собираешься делать, когда Адам вернется?

Я хмурюсь в свою пустую рюмку и сдвигаю ее к краю бара, чтобы Зандер мог дать мне другую. Она подняла вопрос, которого я пыталась избежать.

— Не уверена. Думаю у меня два варианта, — говорю я, и поднимаю один палец. — Я могу быть недовольна, что он лгал мне и пытался скрывать что-то важное от меня, — поднимаю вверх второй палец и киваю в благодарность Зандеру за новый шот. — Или я могу понять, что наши отношения, как он и сказал, не такие, как были раньше.

Ликер образует комок в горле при моем собственном разочаровании в понимании этого. Келси широко улыбается и шевелит бровями.

— Это тебя расстраивает.

Я ненавижу, что давняя дружба с кем-то означает, что они могут читать вас лучше, чем вы сами. И я ненавижу, что она, похоже, в восторге от моего разочарования.

— Это означает, что независимо от всего остального я забочусь о нем.

— Ты лю-юбишь его, — поет она, и становится ясно, что у нас было слишком много шотов, когда Келси закрывает рот и начинает хихикать.

Я моргаю и качаю головой.

— Нет. Но в последнее время, я думаю, видела проблески того, почему я когда-то это сделала. И, может быть, я не так боюсь его, как думала.

Я неловко смотрю на рюмку в руке и задаюсь вопросом, добавил ли Зандер в нее специальную сыворотку правды.

Я не боюсь Адама.

Я прокручиваю эту мысль в голове, а Келси мягко улыбается мне.

Я не боюсь Адама. Не боюсь. Я знаю это с уверенностью.

И с осознанием, я чувствую, как груз с моих плеч, о котором до этого не знала, исчезает. Я любезно беру бутылку пива, которую Зандер подает мне, хоть я и не просила. Он кивает головой в мою сторону и наблюдает за мной, ожидая чего-то.

— Итак, что тебя удерживает? — спрашивает Келси, пробираясь сквозь туман в моей голове.

— Я не знаю, — пожимаю плечами и сдираю бумажную этикетку с бутылки.

Мой язык чувствует себя тяжелее, чем должен, а щеки горят. По-моему, я явно слишком много выпила, поэтому отталкиваю пиво от себя.

— Может быть, это просто незнание.

— Незнание чего?

Я смотрю через плечо на толпу позади нее. Это вечер вторника и столы не полностью заполнены, но есть небольшая группа ребят, которая играет на задней части комнаты в бильярд. Парни хлопают друг друга по спинам с легкими улыбками на лицах. Девушка стоит между коленей парня, который сидит на барном стуле. Одной рукой он держит кий, а другой бутылку пива, и обе его руки упираются в бедра девушки. Она счастливо улыбается мужчине, которого явно любит.

Он запрокидывает голову и смеется, запечатлев поцелуй на ее лбу, прежде чем встает и идет, чтобы сделать свой удар.

— Незнание, на что это похоже, влюбиться в него в первую очередь.

Я поворачиваюсь обратно к Келси, чьи губы морщатся от своих мыслей.

— Я думаю, мы должны пойти завтра к скалам.

Я хмурюсь, смущенная изменением темы.

— Это будет весело, — говорит она и хлопает в ладоши. — Мы можем взять обед и спастись от похмелья, которым мы будем страдать. Где еще ты когда-нибудь сможешь почувствовать себя более спокойно, что поможет мыслить более ясно?

— Келси, я не уверен, что это хорошая идея.

Я поворачиваюсь на глубокий голос Зандера со стороны бара.

— Почему нет? — спрашиваю я.

Он смотрит мимо нас, неопределенно и, возможно, раздражено.

— Почему идти к скалам неправильно.

— Потому что ты не достаточно поправилась, чтобы идти так далеко.

Даже он не верит в собственное оправдание. Мои гипсы были сняты несколько недель назад, и это только три мили после того, как мы припаркуем автомобиль.

— Она будет в порядке, — Келси говорит так, будто только что отругала ребенка.

Он качает головой, но это делает меня еще более решительной, чтобы пойти.

— Звучит отлично, — говорю я с улыбкой.