Я медленно выдыхаю, как только мы входим в нашу квартиру в пятницу вечером. Мне очень приятно быть дома после безумия последних нескольких дней. Я не чувствую радости от возвращения воспоминаний за последние два года в течение нескольких часов, поездки по стране и посещения тюрьмы.
Я должна смеяться или плакать от усталости.
Адам должно быть чувствует то же самое, потому что мы все время молчали по пути из аэропорта. Мы оба потерялись в своих мыслях. Он почти ничего не сказал о своем папе или его встрече с комиссией. Все, что я знаю, они встречаются со своим отцом на следующей неделе для его фактического слушания, где будут учитывать заявление Адама.
Мужчина может быть свободным через неделю. Или остаться в тюрьме еще на следующие пятнадцать лет, до того момента, как он снова получит право на условно-досрочное освобождение.
— Эй, — Адам подталкивает меня, когда я бросаю свою сумку на кухонный стол. — Хочешь что-нибудь поесть?
Я поворачиваюсь к нему и усмехаюсь.
— Ты собираешься готовить?
Он фыркает и открыв ящик достает каталог для заказа еды на вынос. Конечно, нет.
— Что ты хочешь?
«Тебя», — я думаю. По взгляду, который ему отправляю, Адам ясно понимает, что у меня на уме.
— Еда, женщина. Что ты хочешь съесть?
Я поднимаю бровь, и смеюсь над его раздраженным видом.
— Хорошо. Пицца отлично подойдет. Быстро и легко.
— И это то, что она заказала, — говорит он, смеясь, и хлопает меня по заднице.
Я закатываю глаза. Я поражена тем, что после нескольких дней вместе, наше подшучивание расслабленное и... любящее. Мне кажется, он должен злиться и требовать компенсации за последние месяцы стресса и горя. Или должна быть неловкость. Но нет. Это здорово и странно в то же время.
— Не возражаешь, если я пойду приму ванну, пока мы ждем нашу еду? — спрашиваю я, но Адам уже по телефону заказывает гигантскую пиццу у «Мартино». Он отмахивается от меня, и я ухожу в ванную, потешаясь над своей любовью к этой пицце. Я так благодарна за тот день, когда Адам отвел меня туда, когда я хотела посетить все наши любимые места.
Он отвел меня в каждое из них. И теперь я знаю, почему они мои любимые. И насколько они особенны для меня.
Я отмокаю в ванной, наполненной расслабляющими мыльными пузырями, когда входит Адам. Он переоделся в обтягивающую белую футболку и пару зеленых атлетических шорт. Я почти глотаю горсть пузырей.
— Я подумал, ты не откажешься от этого, — он ставит стакан белого вина на стойку, и я кладу голову на борт ванны, издавая низкий стон.
— Боже, это так прекрасно, — говорю я, глотая свежий «Рислинг» и закрывая глаза. — Это похоже на рай.
Я хмурюсь, посматривая на бокал. Затем я смотрю на Адама. Он наклонился, присел на корточки и скрестил руки на краю ванны.
Он улыбается мне, удивленно нахмурившись.
— Ты действительно думаешь, что я настолько банален, что положил бы обручальное кольцо в бокал? — Адам быстро целует мой нос и откидывается назад. Его глаза просматривают каждый дюйм моего полностью скрытого пеной тела. Нахмурившись, я не могу сказать, кто из нас более разочарован.
— Конечно, нет.
— Хорошо, — говорит он, а затем устанавливает открытую синюю коробочку на выступе рядом со мной.
Я роняю бокал вина в воду.
— О, черт! — кричу, и опускаю руки под воду, чтобы достать его.
Руки Адама хватают меня за запястья, и я замираю. Я смотрю на него, слушая, как пульс бьется в моих ушах.
— Оставь его и посмотри, — он кивает на коробку. — В первый раз, когда я дал тебе это, я так нервничал, что он окажется не таким большим, как ты ожидала, — Адам кусает нижнюю губу и его нос дергается. — Ты сказала мне…
— Что я не буду устраивать скандал по поводу размера бриллианта, так как получу твои объятия на каждый день на всю оставшуюся жизнь.
Он сжимает губы, и я вижу, что его глаза мокрые. Мои собственные тоже увлажнились. Я не могу поверить, что сделала Адама слезливым. Также я не знаю, что сделало меня более эмоциональной — помолвка или то, что я увидела его таким.
Он медленно глотает, и проводит ладонью по щеке.
— Больше всего на свете я хочу знать, что это по-прежнему так.
— Это так, — говорю я ему, без сомнения в голосе.
Я наклоняюсь к нему, насколько могу в узкой ванне, и протягиваю ему свои руки. Затонувший бокал совершенно забыт.
Он берет кольцо из коробки и держит его прямо перед безымянным пальцем на моей левой руке.
— Ты выйдешь за меня? Проведешь вечность со мной?
— Да, — говорю я, глотая слезы. — Еще раз. Конечно, я выйду за тебя замуж.
Как только он надевает кольцо мне на палец, я обнимаю его за шею и сжимаю руки. Адам наклоняется к краю ванны, наши губы встречаются, но это неудобно и некомфортно, поэтому я тяну его к себе.
Наконец, он в ванной со мной, полностью одетый, и мы в таком положении, что я сижу у него на коленях. Я оседлала его в нашей узкой ванне, а пузырьки и вода разбрызгиваются по бокам, когда наши руки свирепо двигаются, исследуя друг друга. Мои руки снимают его рубашку, он отрывается от меня лишь на мгновение.
Адам откидывается назад, любуясь моим телом руками и глазами.
— Я самый счастливый человек в мире. Ты выбрала меня дважды. Я никогда не позволю ничему плохому случиться с тобой, Эми.
— Я знаю, — говорю с абсолютной убежденностью. — Я люблю тебя.
Адам никогда бы не допустил, чтобы со мной случилось что-то плохое. Грязевой оползень был случайностью, а не его виной. Я только надеюсь, что когда-нибудь — и возможно очень скоро — он сможет отпустить вину, которую его преследует.
Наши губы воссоединяются вновь. Я освобождаю Адама от спортивных шорт, и он дарит мне наслаждение, пока вода не остывает, и не привозят пиццу.
Это лучшее воспоминание о нас. За все время.
И я надеюсь, что никогда этого не забуду.
23 глава
Семь месяцев спустя…
— Эй, соня, просыпайся.
Я прячусь в объятьях Адама, игнорируя солнечный свет, проникающий сквозь окно в комнату.
Сейчас в Денвере довольно холодно, и я знаю, что прошлой ночью выпало, по крайней мере, еще шесть дюймов снега. Единственное место, где я хочу быть сегодня — это его руки. Лежать под нашим теплым одеялом, возможно, с кофе и сексом.
Хорошо. Я хочу много секса.
— Я не хочу идти, — я стону и смеюсь, когда оказываюсь на спине.
Улыбающийся Адам в нескольких дюймах от меня. Он опирается на локти, которые находятся рядом с моими плечами. Мои глаза закатываются, и я откидываю назад свою голову, когда он прижимается ко мне своей эрекцией, а мои ноги инстинктивно раздвигаются.
— Сегодня день рождения Тилли, — напоминает он мне.
Как будто я нуждаюсь в напоминании. Можно подумать, что ей исполнилось тринадцать из-за того как мама провела последние несколько месяцев в сумасшедшем ритме, чтобы все организовать.
— Пойдем, там будут пони, чтобы покататься.
Он шутит. Но, возможно, если бы не середина февраля, они бы там были. Настолько все грандиозно.
Я усмехаюсь, обхватываю руками его шею и тяну за волосы к себе. Он позволяет мне, издаёт низкий смех, который заставляет бабочек в моем животе трепыхаться.
— Я приду (прим. пер. Здесь главная героиня говоря это имеет ввиду слово «кончу», т.к. в английском языке слово come имеет значение и придти, и кончить), — говорю ему прямо перед тем, как впиться в его губы поцелуем. — Обещаю.
И Адам начинает двигаться, чтобы немедленно доказать мою правоту.
Через час мы наконец закончили наши дела, оделись и были готовы отправиться в дом моих родителей.
— Ты нервничаешь сегодня? — спрашивает он, смотря на меня странным взглядом.
— Нет, я просто знаю, что будет много разговоров по поводу организации свадьбы.
Потому что моя мама не только сходила с ума по поводу дня рождения Тилли. Я решила попробовать наладить с ней отношения, а потому, в первую очередь разрешила ей организовать нашу свадьбу.