— Я не расстроен. Я понимаю, это. Просто... я не могу провести тебя через слушание с моим отцом. И я не хочу, чтобы увидев его, ты интересовалась, похож ли я на него.
— Я бы не стала.
— Ты бы это сделала, — жалость меняет его голос, когда его теплые губы прижимаются к моему виску и к моей челюсти. — Это тяжело переносить, когда мы одни. Я не думаю, что смогу справиться с ужасом на твоем лице с этим монстром в той же комнате.
— Ты не он.
Я знаю, что это так. Слезы падают по моим щекам, и я поворачиваю голову, чтобы не намочить его рубашку. Вина поглощает меня, что я заставила его почувствовать себя таким.
— Мне нужно идти, и мне нужно это сделать.
— Я хочу быть там для тебя.
— Ты можешь быть, — шепчет он в мою кожу и подталкивает меня к поцелую. Это тепло и жарко, и мои колени мгновенно превращаются в желе. — Когда я вернусь, хорошо?
Я киваю, хотя я не совсем понимаю.
— Я люблю тебя, — на этот раз больше убеждений, но эмоций все еще не хватает. Я пытаюсь сказать себе, что это из-за его отца. Что это не имеет никакого отношения ко мне. Но я не могу заставить себя поверить в это. — Мне жаль, что я солгал об этом.
Я смахиваю оставшиеся слезы и вытираю щеки.
— Я понимаю, — хотя это не так. Я смотрю на «Хуку», наконец вспоминая, где я. — Скоро увидимся?
— Три дня.
Я иду внутрь, оставляя его на тротуаре, потому что не уверена, что еще сказать. Что я могу сделать, чтобы успокоить его и заставить поверить, что увидев его отца, услышав показания о том, как он убил маму Адама, я не испугаюсь? Я бы солгала так же, как Адам сделал со мной.
Когда я прихожу домой, в квартире тихо, и я знаю, что он уже ушел.
Я решила, что у меня есть два варианта. Я могу быть «той девушкой» и бежать в продуктовый магазин на углу и купить литр вишневого мороженого и валяться в течение нескольких часов, поедая его.
Или я могу пить.
***
— Обновить! — я хлопаю рукой по барной стойке и взмахиваю Зандеру, чтобы тот налил еще один шот для меня. Он смотрит на Келси, прося одобрения, и она кивает. — Как работа? — интересуюсь у подруги.
Она медсестра на этаже онкологии. Должно быть это отстой. Я никогда не могла справиться с тем, чтобы быть вокруг умирающих людей. Они заставляют меня нервничать.
— Долго и утомительно, — говорит она мне, когда мы потягиваем пиво. — У меня есть два пациента, которые не слишком хорошо справляются, — Келси качает головой, стирая воспоминания о своем дне. Я не виню ее. Невозможно не принести такого рода работу в дом. Слава богу, я всего лишь бухгалтер в кафе-баре.
— Так что ты собираешься делать, когда Адам вернется?
Я хмурюсь в свою пустую рюмку и сдвигаю ее к краю бара, чтобы Зандер мог дать мне другую. Она подняла вопрос, которого я пыталась избежать.
— Не уверена. Думаю у меня два варианта, — говорю я, и поднимаю один палец. — Я могу быть недовольна, что он лгал мне и пытался скрывать что-то важное от меня, — поднимаю вверх второй палец и киваю в благодарность Зандеру за новый шот. — Или я могу понять, что наши отношения, как он и сказал, не такие, как были раньше.
Ликер образует комок в горле при моем собственном разочаровании в понимании этого. Келси широко улыбается и шевелит бровями.
— Это тебя расстраивает.
Я ненавижу, что давняя дружба с кем-то означает, что они могут читать вас лучше, чем вы сами. И я ненавижу, что она, похоже, в восторге от моего разочарования.
— Это означает, что независимо от всего остального я забочусь о нем.
— Ты лю-юбишь его, — поет она, и становится ясно, что у нас было слишком много шотов, когда Келси закрывает рот и начинает хихикать.
Я моргаю и качаю головой.
— Нет. Но в последнее время, я думаю, видела проблески того, почему я когда-то это сделала. И, может быть, я не так боюсь его, как думала.
Я неловко смотрю на рюмку в руке и задаюсь вопросом, добавил ли Зандер в нее специальную сыворотку правды.
Я не боюсь Адама.
Я прокручиваю эту мысль в голове, а Келси мягко улыбается мне.
Я не боюсь Адама. Не боюсь. Я знаю это с уверенностью.
И с осознанием, я чувствую, как груз с моих плеч, о котором до этого не знала, исчезает. Я любезно беру бутылку пива, которую Зандер подает мне, хоть я и не просила. Он кивает головой в мою сторону и наблюдает за мной, ожидая чего-то.
— Итак, что тебя удерживает? — спрашивает Келси, пробираясь сквозь туман в моей голове.
— Я не знаю, — пожимаю плечами и сдираю бумажную этикетку с бутылки.