За спиной доктора снова вспыхнул пожар. Орландо вышел из горящего дома только что умершего пациента, неся того с собой на руках. Исследования продолжатся. Какое-то время лекарь чувствовал неприятное чувство вины и горечи сожаления, руки еще дрожали, но от воспоминаний о своем чертеже и о том, как будет здорово, когда схема будет готова, волнения отступают. «Любые средства хороши, если цель оправдана. А что может быть важнее чем служение науке? Так было всегда: слабый умирает, а сильный остается. Я сильный, значит, я могу».
***
Ворон чувствует неприятный острый ком, подкатывающий к горлу. От него даже тяжело дышать. В подвале становится невозможно душно. Ученому видится страшное лицо прокаженного. Но рядом с ним раздается голос пытливого Глэйза:
– А как ты относишься к анархии? Мой брат ее просто обожает, но я никак не могу понять, как беспорядок может обеспечить всеобщий порядок?
Орландо как никогда рад присутствию живого существа подле себя. Обретая уверенность, он отвечает тоном наставника:
– Я люблю анархию, но не люблю анархистов. Особенно таких ярых, как твой брат. Все они заканчивают одинаково: что-нибудь подожгут, сломают, а потом сразу же помирают. Многие светлые мысли ученых грубо втаптываются в грязь народным невежеством.
Немного подумав, ворон продолжается:
– А ты бы мог быть моим учеником, Глэйз. В тебе есть жажда познания, но недостаточно самого знания. Это отлично! Я могу вдалбливать тебе любые свои идеи, а ты будешь послушно их записывать и восхищаться.
Черный пес оскорбленно поджимает губу. В конце концов, у него не меньше гордости чем у ворона. Роль ученика он оставит своему другу Черничке.
– Во мне есть знание. И его достаточно много.
Глава 19. Неискренний свет
Следующим утром Доггер направился в библиотеку. К его большому сожалению, он не захватил с собой ни одной книги, а свою жизнь без чтения пес уже не представляет. Кто мог знать, что все обернется таким непредсказуемым образом? Великий мастер побега от реальности. Он пускает в ход всевозможные средства, чтобы погрузиться в другой мир с головой. Уйти от внешнего и от внутреннего, от собственных страхов и неуверенностей, глодавших душу, как огромную кость. Чтение – самый интеллигентный и безопасный способ из всех. К тому же оно питает, а не разрушает мозг. Догу нравилось читать что-то старинное, даже романтическое. Пес всегда подчёркивает, что родился не в том веке и не в то время. И какая ирония: даже оказавшись в машине времени и совершив петлю по отпущенным жизнью часам, он попал не туда, куда бы ему хотелось. Кто смотрит в будущее без опаски? Лишь самоуверенный глупец, что думает, будто распланировал свою жизнь до мельчайших подробностей, предугадав все повороты прихотливой судьбы. Доггер, как любое другое живое существо, боится того, что будет, ищет защиты в прошлом. Там, где все уже когда-то было, когда-то происходило и жило. А будущее далеко. Неизвестно даже насколько. Смерть таится не в прошлом. Она обитает в том, что грядет. И тем страшнее ждать нового дня, месяца, года…Кстати, многие книги писались в прошлом. Не потому ли панк-рокер так любит классику? Наверное, сейчас, в этом странном будущем, очень трудно писать книги. Сюжеты исчерпываются, как иссекаемый источник. Только какой-нибудь фантазер выдумает увлекательный сюжет, с воодушевлением примется излагать его на бумаге, как с горечью поймет, что все это уже было до него. Здорово найти в инновационном мирке писателя и поговорить с ним на такую тему. Может, сейчас выдумали какие-то формулы, по которым просчитываются, создаются оригинальные герои для книг? Таблицы с интересными сюжетами? Дог успел про себя отметить, что со временем все больше и больше главенствует разум, оставляя меньше и меньше места чувствам. Хорошо это или плохо – решать не ему. И сейчас уже некогда рассуждать об этом. На горизонте мигает огнями вывеска: «Библиотека». Здание с огромными, безупречно чистыми окнами. Внутри все, преимущественно, белое или бежевое. Одним словом, как в больнице. Может быть, в этом что-то есть. Книги как врачи для души. Ведь некоторые тома, действительно, способны снять боль и залечить раны. Давно пора заносить книги в рецепты, что выдают больным. Однако, как ни старается Дог, напрягая свое зрение, но книг, самого главного, книг здесь нет! Внутри сильно пахнет кофе и свежей выпечкой. Пес, особенно чувствительный к запахам, изо всех сил старается уловить аромат старых страниц, застывших чернил, кожаных переплетов. «Пш-шш-ш» – шипит кофемашина сзади, подавая гостю очередной стаканчик свежесваренного эспрессо с аппетитной пенкой. Посреди зала стоит огромный, такой же стерильный, стол, на котором размещаются странные устройства. Похоже на ящик с откидной крышкой. Верхняя часть горит странным, ярким светом. Словно кому-то захотелось превзойти ночной свет звезд, и он создал этот до невозможности яркий экран. Глаза Доггера заслезились. Словно маленький щенок, он как будто бы всхлипывает, поминая былое величие всех библиотек, книжных храмов. Свет из ящика кажется ему каким-то фальшивым, искусственным, даже…неискренним. Но самое страшное: глаза всех тех, кто упорно глядит в светящуюся крышку, начинают светиться чем-то таким же ненастоящим и сухим. Как будто по ту сторону экрана на них глядел какой-то фокусник, гипнотизирующий не только глаза смотрящего, но и его разум. Вместо тихого шелеста переворачивающихся страниц слышится назойливый стук по клавишам, располагающимся на нижней части складного ящика. Звук чем-то напоминает пишущую машинку, но более…модернизированную. Доггер чувствует, как к нему начинает приближаться страх. Вот-вот глаза оторвутся от экранов, взглянут на пса, но тот не увидит в них ни мысли, ни чувства, а сплошной поток сменяющих друг друга цифр. Несмотря на то, что все звери сидят совсем рядом с другом, они совершенно не обращают внимание на своих соседей рядом. Кто-то расположился с воткнутыми в уши устройствами, передающие звук, и общается через встроенных в них динамик с кем-то. Другой активно жмет на кнопки и с диким азартом смотрит на экран, время от времени раздраженно ругаясь. Что-то вроде: «Опять проиграл!»; «Чертов уровень!». Некоторые активно печатают слова на этой странной, новой машине для письма и, как кажется, для всего на свете одновременно. Может быть, это современные писатели, которые хотят спасти библиотеку и наполнить ее новыми произведениями? Доггеру кажется, что он вот-вот вскричит от ужаса, если не услышит прямо сейчас хоть один настоящий, живой, реальный звук!