Вспоминая Владимира Высоцкого

Романтика — это всего лишь детская ностальгия по экстремальным ситуациям, а вот про штрафные батальоны — это уже трагическая реальность. Всегда штрафные батальоны осуждались. Для Высоцкого — это символ трагического, безысходного героизма. Сострадание к человеческому несчастью. Отвращение к убийству. Помните, в его стихотворении «Мой Гамлет»:

Но я себя убийством уравнял
с тем, с кем я лег в одну и ту же землю.

Как-то я ему рассказывала про своего дядю-старообрядца, которому религия и его нравственная суть не позволили убивать. Он попал на фронт — я потом его спросила: «И ты убивал?» — «Нет». — «Но ты стрелял?» — «Да». — «И как же?» — «Я стрелял, стараясь не попадать».

Мы долго обсуждали эту нравственную тему войны и охоты. Я сказала, что ненавижу охоту. Высоцкий согласился (я потом обратила внимание на строку: «Это душу отводят в охоте уцелевшие фронтовики»). А потом я его спросила: «Ты мог бы убить?» Он коротко ответил: «Да». И однажды я услышала его песню: «Тот, который не стрелял».

Но у Высоцкого очень мало строчек про убийства на войне, у него — про убийства своих… И всегда сочувствие к убитому. Его знаменитая «Охота на волков», которая впервые исполнялась — в связи с убийством Кеннеди — в нашем так и не вышедшем спектакле по стихам Вознесенского «Берегите ваши лица!», каждый раз вызывала оглушительную реакцию зрителей.

Очень много песен о свободе.

Но разве это жизнь, когда в цепях,
Но разве это выбор, если скован…

Или:

Я согласен бегать в табуне —
но не под седлом и без узды!

А какая любовная лирика!

Я поля влюбленным постелю —
пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!

А какие прекрасные строчки:

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу
мне за голый мой нерв,
на котором кричу,
и веселый манер, на котором шучу…

Слава богу, рукописи не горят! Песни, стихи Высоцкого останутся в нашей культуре. Их будут тщательно исследовать, изучать, читать с эстрады, проходить в школе… Я лишь, не удержавшись, напомнила здесь кое-какие строчки.

Высоцкий: «У песен более счастливая судьба, чем у людей. И они могут жить долго. Если песни того стоят, они живут долго в отличие от человека. Человек, если он хороший, — он много нервничает, беспокоится и помирает раньше, чем плохой. А песня — нет, песня может долго жить…

— Собираетесь ли вы выпустить книгу своих стихов, если да, то как она будет называться?

— Это, в общем, не только от меня зависит, как вы понимаете. Я-то собираюсь, сколько я прособираюсь — не знаю, а сколько будут собираться те, от кого это зависит, тем более мне неизвестно. Как она будет называться? Как вы понимаете, пока разговора об этом нет серьезного».

Высоцкий очень хотел увидеть напечатанными свои стихи. Как ни странно, его песенное творчество полностью мало кто знал. Пел он в основном всегда одно и то же. А его стихи мы узнали только после его смерти.

Он не был членом Союза писателей. К концу жизни он уже и не стремился печататься.

Высоцкий: «Чем становиться просителем и обивать пороги редакций… выслушивать пожелания, как переделать строчки и т. д., лучше сидеть и писать, понимаете?»

Его спрашивали:

— Человеческие недостатки, к которым вы относитесь снисходительно?

— Физическая слабость.

— А недостаток, который вы не прощаете?

— Таких много… Жадность. Отсутствие позиции, которое за собой ведет очень много других пороков. Когда человек повторяет то, чему его научили, и не способен к самостоятельному мышлению.

— Какой вопрос вы бы хотели задать самому себе^

— Сколько мне еще осталось лет, месяцев, недель, дней и часов творчества? Вот какой я хотел бы задать себе вопрос, вернее, знать на него ответ.

— Если бы вы не были Высоцким, кем бы вы хотели быть?

— Высоцким…

Георгий Гречко КАК «ЛОКОТЬ ДРУГА»