Мы здесь поодиночке смотрелись в небеса,
Мы скоро соберемся воедино.
И наши в общем хоре сольются голоса,
И Млечный Путь задует в наши спины.
А где же наши беды? Остались мелюзгой
И слава, и вельможный гнев кого-то…
Откроет печку Гоголь чугунной кочергой,
И свет огня блеснет в пенсне Фагота…
Пока хватает силы смеяться над бедой,
Беспечней мы, чем в праздник эскимосы.
Как говорил однажды датчанин молодой:
Была, мол, не была — а там посмотрим.
Все так же мир прекрасен, как рыженький пацан,
Все так же, извини, прекрасны розы.
Привет тебе, Володя, с Садового кольца,
Где льют дожди, похожие на слезы.
11 июня 1982 г.
Александр Городницкий
Погиб поэт. Так умирает Гамлет,
Опробованный ядом и клинком.
Погиб поэт, а мы вот живы — нам ли
Судить о нем, как встарь, обиняком?
Его словами мелкими не троньте:
Что ваши сплетни суетные все?
Судьба поэта — умирать на фронте,
Мечтая о нейтральной полосе.
Где прежние его единоверцы,
Надежные и близкие друзья?
Погиб поэт — не выдержало сердце,—
Ему и было выдержать нельзя.
Толкуют громко плуты и невежды
Над лопнувшей гитарною струной.
Погиб поэт, и нет уже надежды,
Что это просто слух очередной.
Теперь от популярности дурацкой
Ушел он за иные рубежи.
Тревожным сном он спит в могиле братской,
Где русская поэзия лежит.
Своей былинной не растратив силы,
Умолк поэт, набравши в рот воды,
И голос потерявшая Россия
Не замечает собственной беды.
А на дворе — осенние капели
И наших судеб тлеющая нить.
Но сколько песен все бы мы ни пели,
Его нам одного — не заменить.
30 июля 1980 г.
Владимир Макаров
В С Высоцкому
Мой тезка знаменитый,
Мой ровесник,
Не завели историю болезни,
И медицине не предъявят иска,
Диагноз твой —
«Гипертрофия риска».
Но нету и в каноне Авиценны
Диагноза того у медицины.
Гипертрофия риска —
На театре,
На теле-, на магнитофонной ленте,
Груженной скальною породой «Татрой»
Ты мчался, свирепея, по столетью.
Мне говорили о тебе в Пицунде
Грузины — ты играл им на гитаре.
Похлеще времени нас песни старят,
Поскольку счет идет не на секунды.
Не отгорела красная калина,
Не отошли от смерти шукшинской,
Еще один мужик страну покинул
С диагнозом «Гипертрофия риска».
Теперь в цене упала позолота,
И экономней тратятся румяна.
Кто людям смог помочь
Хоть на йоту,
Того запомнят И еще вспомянут.
Вновь
К югу — К дюку,
к облетевшим кленам
Уходят без задержки самолеты.
…Щит рыцарства,
Что в патине зеленой,
Ты хоть чуть-чуть
Отчистил от налета…
Игорь Кохановский
Жил артист, жил поэт, жил певец среди нас,
он играл, он писал, он нам пел —
он угас, он угас, как свеча на ветру,
сон пришел — он уснул поутру,
сон пришел не к добру —
он уснул навсегда в этот раз.
Жил артист, жил поэт, жил певец — шумно жил,
жил, как пел свою песнь изо всех своих сил,
и хрипел в микрофон его бас,
и струна у гитары рвалась,
не рвалась только связь
между нами и ним, не рвалась.
Жил артист, жил поэт, жил певец — песней жил,
душу всю, сердце все в эту песнь он вложил.
И ушла его песня в народ,
словно Як-истребитель на взлет,
и не смог гололед
помешать ей, не смог гололед.
Жил артист, жил поэт, жил певец наших дней,
не сумел он сдержать бег упрямых коней,
что его по земле так несли,
как нести только кони могли
нашей русской земли,
удивительной русской земли.
Владимир Высоцкий
«Я ИЗ ДЕЛА УШЕЛ…»
Я из дела ушел, из такого хорошего дела,
Ничего не унес, — отвалился в чем мать родила,—